Лорд и леди Шервуда. Том 1

Ее гневная и горячая речь в защиту священника произвела впечатление на главного из похитителей. Очевидно, он не испытывал сомнений в том, что лорд, которому он служит, ради благосклонности этой непокорной девицы пойдет на выполнение любой ее прихоти. К тому же на одеждах ратников не было никаких отличительных знаков, тем более гербов, чтобы священник смог понять, кто похитил его духовную дочь, и навести на след похитителей ее отца. И все же оставлять свидетеля было не только неразумно, но и грозило гневом господина.

– Вы действительно будете так огорчены… – начал было ратник, но Марианна оборвала его намеренно тихим голосом, в котором было столько угрозы, что ратнику стало не по себе.

– Огорчены будете вы! – сказала она, не сводя с похитителя ледяного немигающего взгляда.

Сделав выбор из двух возможных зол, командир ратников махнул рукой, и отряд с места сорвался в галоп. Едва всадники скрылись и стих топот копыт, как отец Тук бросился внутрь церкви и тут же вернулся, неся на руке небольшого ястреба. Весь облик священника выражал огромную тревогу за жизнь Марианны. Погладив ястреба по крыльям, отец Тук снял с птицы колпачок и подкинул ее в воздух.

– Лети! Лети скорее! – напутствовал священник. – Теперь только от тебя зависит, как быстро придет помощь!

Сделав над головой отца Тука широкий круг, ястреб взмыл высоко в небо.

****

Через два часа пути отряд приехал к монастырю, и на повелительный голос командира ратников ворота открылись. Заехав во двор, всадники стали спешиваться. Их предводитель подал Марианне руку, но она, отказавшись от помощи, сама спрыгнула с седла. Один из ратников попытался взять Воина под уздцы, но вороной ударил копытом о землю и предупреждающе оскалил зубы, прижав уши к голове.

– Он не пойдет с вами, – угрюмо сказала Марианна. – Эта лошадь не слушается кого попало.

– Тогда отведите ее в конюшню сами, если и лошадь вам дорога, – любезно, но с угрожающей ноткой предложил командир ратников, всем видом показывая, как его утомили капризы пленницы.

Марианна погладила Воина по лбу и пошла за монахом, который вызвался проводить ее к конюшне. Воин потрусил следом за ней, словно преданный пес. Пока она устраивала своего любимца, распоряжалась о воде и сене для него, за ее спиной послышались шаги. Обернувшись, она увидела перед собой командира ратников и настоятеля монастыря, судя по серебряному наперсному кресту и более добротной рясе, чем одежды других монахов, которых она заметила.

– Вот, святой отец! – раздраженно сказал командир ратников, указывая на Марианну. – Препоручаю вашим заботам эту благородную, но весьма своенравную леди!

Настоятель степенно выступил вперед и поклонился Марианне, которая не шелохнулась в ответ и лишь молча смотрела на настоятеля, ожидая разъяснений.

– Наша обитель рада принять под своим кровом столь высокую гостью! Ступайте за мной, дочь моя! – сказал настоятель, так и не дождавшись от Марианны проявления обычного уважения к его сану. Предупреждая возможные расспросы, он поторопился вскинуть руку в запрещающем жесте: – Не пытайтесь у меня о чем-либо выпытать! Лучше покоритесь Божьей воле. Поверьте, вам не грозит ничего дурного!

В сопровождении двух ратников Марианна прошла вместе с настоятелем в странноприимный дом, где обычно находили приют паломники. Открыв дверь одной из комнат-келий, настоятель посторонился, пропуская Марианну внутрь, и закрыл за ней дверь.

Марианна устало сняла перчатки и плащ, не глядя бросила их на кровать и окинула взглядом свое вынужденное пристанище. Ничем не покрытый деревянный стол, стул с высокой узкой спинкой, в небольшой нише – кровать, застеленная меховым покрывалом. Темноту рассеивала единственная свеча в подсвечнике на столе.

От волнения разболелась голова. Резким движением, свидетельствовавшим о тревоге, Марианна выдернула заколки и помотала головой, чтобы упавшие на плечи косы распустились. Не в силах успокоиться и не найдя иного занятия, она принялась ходить из угла в угол, пока не открылась дверь. Командир похитивший ее ратников принес ужин: пшеничную кашу на деревянном блюде, чашку с творогом и большую кружку, доверху наполненную молоком.

– Отдохните, госпожа. На рассвете мы отправимся в путь и он не будет коротким.

Не сказав больше ни слова, он поклонился и ушел. Дверь за ним тут же закрылась, и Марианна снова осталась одна. Чтобы не потерять силы, она заставила себя проглотить две ложки каши, хотя от волнения и беспокойства горло сжималось, протестуя против еды. Отпив из кружки молока, Марианна принялась обследовать свое узилище. Тяжелая дубовая дверь заперта снаружи, очевидно на засов. Единственное окно наглухо закрыто ставнями, и засовы или замки на них тоже снаружи. Стало быть, побег невозможен…