Лорд и леди Шервуда. Том 1

– Взгляни! – почти беззвучно шепнула она, указывая глазами на столик возле кресла шерифа. – Ты видишь, что приготовили в качестве приза для победителя?

Марианна увидела на покрытом алым шелком столике выкованную из серебра стрелу с наконечником и оперением из чистого золота и узнала в ней святыню времен, когда Англия была еще свободна от норманнского владычества. Века приглушили блеск благородного серебра, но будь стрела только что выкована, она не стала бы значить больше в глазах и простых саксов, и саксонской знати.

– Стрела Веланда! Легенда гласит, что он сам ее выковал, и тот, кто владеет этой стрелой, вовек не будет знать поражения! И теперь из-за сакрального атрибута идет спор, словно из-за пригоршни монет! – нахмурившись, тихо воскликнула Марианна, но оказалось, недостаточно тихо.

– Вот как – сакральный атрибут?! – раздался резкий голос епископа. – Я вообще считаю, что этот противный истинной вере символ надо было и впрямь переплавить на монеты, а не делать из него награду, – тут я с вами согласен!

– Переплавить стрелу легко, – спокойно ответила Марианна, – для памяти народа вам понадобится не одно столетие!

Унизанная перстнями холеная рука епископа легла поверх руки Марианны, обдав ледяным холодом. Марианна повернула голову и встретилась взглядом с его желтыми, как у рыси, и такими же ледяными глазами.

– Леди Марианна, вы же умница и понимаете, что подобная дерзость в разговорах со мной не доведет вас однажды до добра. Вы считаете себя неуязвимой даже для церкви? А если я припомню вам, например, руны? Те самые, за раскладом которых вас застали в монастыре и нещадно высекли? Если я узнаю, что вы по-прежнему обращаетесь к ним, то вы уже не отделаетесь так легко!

– Это ведь просто древние письменные знаки! Ничем не отличающиеся от… – и Марианна замолчала, заметив, с каким нескрываемым злорадством епископ ждет продолжения.

– Милорд, заверяю вас, что леди Марианна – добрая христианка и верная дочь нашей святой матери церкви! – взволнованно воскликнула Клэренс. – Она регулярно посещает мессу, ходит на исповедь и....

– И все же нуждается в моем отеческом внушении! – улыбнулся епископ, когда Клэренс припала губами к его руке, и положил ладонь ей на голову. – Хотя бы затем, чтобы ее прочие добродетели украсились такой же кротостью, как твоя, дитя мое! Благослови вас Господь, дочери мои!

Епископ благосклонно кивнул головой обеим девушкам, но в его глазах сохранилось многозначительное предупреждение, адресованное Марианне.

Перед заключительным туром состязаний на поле остались только четыре лучника: один из ратников шерифа, лесничий, молодой йомен и старик – тот самый седой лучник, который помог Марианне выбраться из толпы, отчитав при этом за посещение шатра Гая Гисборна без сопровождающих.

Зрители разделились в симпатиях: одни были уверены в том, что победа достанется йомену, чьи стрелы в предыдущих турах поразили мишени точно в центр, другие болели за королевского лесничего, известного в графстве меткостью. Ноттингемские ратники громкими криками подбадривали своего товарища.

По жребию первый выстрел достался лесничему. Его стрела поразила мишень в самый центр. Стрела йомена вонзилась рядом со стрелой лесничего, так что между двумя стрелами не осталось ни малейшего зазора. По решению герольда и лесничий, и йомен оставались в числе тех, кто претендовал на серебряную стрелу. Ратник целился долго и тщательно. Когда он наконец отпустил тетиву, стрела вильнула вбок и упала в шаге от мишени.

– В ноттингемской страже никогда не было хороших лучников, – усмехнулся в усы старик, стрелявший по жребию последним, и поднял тяжелый длинный лук.

– Смотри, не выбей себе глаз тетивой! – огрызнулся уязвленный ратник. – У тебя руки дрожат от дряхлости!

– Не мешай почтенному человеку хотя бы подержаться за лук и вспомнить молодость! – отозвались смехом зрители.

– Эй, старик, точнее выстрела, чем два первых, все равно никому не сделать! Напрасно ты себя утруждаешь!

– Благодарю за заботу о моих глазах, сынок, – ответил старик ратнику, не обратив ни малейшего внимания на доносившиеся из толпы насмешки.

Резко натянув тетиву, он, казалось, едва прицелился и выстрелил. Его стрела вонзилась в мишень между стрелами лесничего и йомена, разбив их древки. На поле наступила мгновенная тишина, которая тут же взорвалась восторженными криками. Оставшись таким же равнодушным к похвалам зрителей, как ранее к иронии, старый лучник, сильно прихрамывая, прошел вдоль черты, за которую участникам состязания возбранялось заступать. Измерив на глаз расстояние до мишеней, старик недовольно хмыкнул и презрительно передернул плечами.

– Баловство! – сказал он так, словно вынес приговор, и подозвал одного из ратников: – Ну-ка, сынок, отнеси мишени на самый край поля!

Услышавший его приказ лесничий брезгливо поморщился:

– Не слишком ли далеко, почтенный? Ты возгордился собой из-за одного удачного выстрела. Что если он был случайным?

– Бери лук и проверь, – усмехнулся в ответ старик.