Лорд и леди Шервуда. Том 1

– Так ведь я свободен в выборе! – подловив ее на слове, усмехнулся Гай и, заметив, что она собирается что-то сказать, предупреждающе вскинул руку: – Не повторяй. Я помню, что ты говорила мне осенью, все до единого слова. Но если я хочу получить венец доблести именно из твоих рук? В конце концов, ведь я согласился исполнить твою просьбу!

Обернувшись к оруженосцу, он подал юноше туго набитый кошелек.

– Гарри, иди немедленно к старшему герольду. Пусть он назовет мое имя, когда будут решать, кто возглавит отряд рыцарей, который выступит в общем сражении против рыцарей под командованием Роджера Лончема. Не мешкай! И если вместо моего имени назовут другое…

Голос Гая мягко затих, но Марианна заметила, как оруженосец вздрогнул и побледнел.

– Милорд, все будет так, как вы пожелали! – ответил юноша и, поклонившись, исчез за пологом шатра.

– А что произойдет, если он не справится с поручением и вместо твоего имени прозвучит другое? – спросила Марианна, проводив взглядом оруженосца, и внимательно посмотрела на Гая.

Она впервые увидела, как кто-то – не Клэренс, а тот, кто был близок к нему, – оказался охвачен непритворным страхом, причиной которому стал всего лишь его изменившийся голос.

– Тогда тебе придется принять почет от Роджера Лончема и потерпеть его общество за ужином, а мне – взять более толкового и расторопного оруженосца! – усмехнулся Гай, от которого не укрылся истинный смысл вопроса Марианны.

– А этот юноша?

– Отправится на конюшню убирать навоз, поскольку лошадей его заботам я поручить уже не осмелюсь, – рассмеялся Гай и ласково положил ладонь на плечо Марианны. – Что тебя так взволновало, Златокудрая? В чем ты меня заподозрила? Неужели в том, что этого юношу постигнет страшная кара, если он не справится с таким простым поручением?

Он с притворным гневом округлил глаза, придав своему лицу самое свирепое выражение.

– Извини меня, Гай! – рассмеялась Марианна, чувствуя невольную вину перед ним за волнение, причину которого она так и не смогла толком понять. – И перестань называть меня Златокудрой – я тебя просила об этом уже не раз! Фрейя рассердится на меня, ведь это одно из ее имен.

– Недаром лорд епископ в сердцах называет тебя язычницей!

Теперь они рассмеялись оба. Возникшее недоразумение рассеялось, и Марианна стала оживленной и веселой, а в темных глазах Гая светились неподдельная нежность и любование девушкой.

– Но ты так и не ответила: хочешь стать королевой турнира? – настойчиво спросил он.

Вспомнив почти детскую обиду леди Беатрис, Марианна предложила иным образом распорядиться злосчастным титулом.

– Будет разумнее, Гай, избрать королевой Беатрис де Бэллон. Тем самым ты смягчишь удар, нанесенный самолюбию Роджера Лончема, завоюешь признательность брата леди Беатрис, который безмерно расстроен тем, что не смог сегодня сам добыть венец для своей невесты, и доставишь большое удовольствие леди Клод.

– А также сэру Рейнолду и лорду епископу, – продолжил в том же тоне Гай. – Браво, принцесса! Упражнения в шахматной игре сделали из тебя великолепного дипломата и тактика. Но как же быть со мной? Ведь тогда я должен буду промаяться весь ужин подле этой пустоголовой малышки!

Он посмотрел на Марианну веселым вопросительным взглядом и, когда она виновато пожала плечами в знак того, что не может придумать, как разрешить это затруднение, не поступившись учтивостью, снова рассмеялся.

– Ладно, за эту жертву я попрошу награду! Ты, кажется, завтра собиралась отправиться по торговым лавкам за покупками? Вот и позволь мне сопровождать тебя!

Марианна лукаво, как лисенок, поморщила нос:

– Если тебе не будет скучно…

– Скучно? С тобой?! – Гай быстро отвел глаза, чтобы Марианну не испугал внезапно полыхнувший в них огонь откровенной страсти. – Расскажешь мне, что ты почерпнула из трудов святого Северина.

– Будем смотреть ткани, украшения и утешаться философией? – расхохоталась Марианна. – Но как скажешь! За свою помощь и жертву ты вправе рассчитывать на любую благодарность с моей стороны!

За стенами шатра запели трубы.

– Тебе пора возвращаться, – заторопился Гай и подал ей руку, помогая подняться, – а мне – облачаться в доспехи. Не тревожься ни о чем: будет все так, как мы условились.

На пороге шатра он задержал ее и поцеловал в лоб, который она подставила ему с чисто королевским достоинством, словно оказывала милость. Он прикоснулся губами к ее лбу с неподдельным благоговением и нехотя отпустил.

Она влекла его. Лончем был неправ, утверждая, что Гая занимает только душа Марианны. Нет, он хотел ее и как мужчина, но скрывая желание, дабы не оскорбить ее девичью невинность, и свой голод он намеревался удовлетворить так, как считал единственно правильным и допустимым – на супружеском ложе. И все же ему очень хотелось сейчас удержать ее, вновь притянуть к себе и, сжав в объятиях, припасть к ее губам и целовать долго и жадно, утверждая свои права на нее. Он так бы и сделал, если бы не понимал, что подобный неосторожный поступок немедленно оттолкнет от него Марианну, уверенную в том, что их связывает исключительно дружеская приязнь.