Ломаный сентаво. Аргентинец

Клим сбросил тяжёлый рюкзак и обессиленно рухнул рядом. Механически передвигая в колонне ноги, он не замечал, как устал. Теперь же почувствовал, что его ботинки словно налились свинцом. Рядом повалился Удо. Он таинственно подмигнул и достал из-под куртки плоскую алюминиевую флягу.

— Мои запасы ещё с лодки. Хлебнём за знакомство? Мы же теперь с тобой в одной лодке? Герман сказал, что ты наш. Бери, мне для своих не жалко.

Поначалу Клим отмахнулся, но потом протянул руку. Удо довольно взглянул на его скривившееся после глотка лицо и произнёс:

— Мне Герман про тебя рассказывал. Ты из Страсбурга, а я из Бремена. Как оказался в Аргентине?

— Не хочу вспоминать, — отвернулся Клим.

— А мне есть что вспомнить, — ничуть не обидевшись, шепнул Удо. — Тебе Герман что-нибудь обо мне говорил?

— Нет.

— Ещё бы. Это тайна за семью…

Заметив, что к ним подошёл Фегелейн, Удо внезапно замолчал. Раскрыв рюкзак, он развернул спальный мешок и лёг сверху.

— Ночь будет холодная, — произнёс он, потрогав быстро остывающую землю, и протянул флягу Герману. — Мы с Вилли уже познакомились, давай и ты выпей с нами.

Не поморщившись, Фегелейн влил в себя несколько глотков спирта, затем недовольно заметил:

— Опять треплешься, как помело?

— Я? Нет! — возмутился Удо. — Герман, я был уверен, что ты ему уже всё рассказал.

— Ещё не время.

— Я должен знать что-то ещё? — поднял голову Клим.

— Должен… — задумчиво глядя мимо Клима, кивнул Фегелейн.

— Тогда я слушаю.

— Что? — наконец посмотрел на него Фегелейн. — Ещё узнаешь. Мы вот что — будем спать по очереди. Удо, ты дежуришь первым. Делай вид, что спишь, но пока я тебя не сменю, чтобы не сомкнул глаз.

— К вахте мне не привыкать, — легко согласился Удо. — По два часа? — посмотрел он на часы Фегелейна. — Ночью удобнее как раз по два часа. Если больше, можно не выдержать и уснуть.

Фегелейн не ответил. Не отрывая глаз, он наблюдал за расположившимся на противоположной стороне поляны Шмидтом. Кажется, у того возникла перепалка с Айземанном. Развернув содержимое рюкзака в стороне от остальных, Айземанн разводил костёр, и это очень не понравилось Шмидту.

— Никакого огня! — резко вскочил Шмидт и бросился на дым. — Никакой самодеятельности, и впредь ничего не делать без моей команды! Айземанн, я к тебе обращаюсь, немедленно затуши костёр!

— Затушить? — даже ухом не повёл Айземанн. — Зачем? Не знаю, кто как, а лично я привык, перед тем как консервы съесть, их разогреть. Жир должен быть расплавленным, иначе будет изжога. А я этого не люблю.

— Сейчас же погаси огонь! — зашипел, нависая над ним, Шмидт.

— Ещё я не люблю, когда мне наступают на ноги и брызжут слюной, — с угрозой в голосе произнёс Айземанн. — И ещё мне не понравится, когда поутру, проснувшись, я обнаружу полные штаны всяческих гадов. Мелких, но очень ядовитых гадов. Знаешь, Хоффман, они любят наше тепло, а когда ты пытаешься от них избавиться, то им это тоже не нравится, и, представляешь, они жалят.

Шмидт нервно оглянулся и, понизив голос, чтобы его услышал только Айземанн, произнёс:

— Запомни, штурмбаннфюрер, для тебя я, как и для всех остальных, — герр Шмидт. Командир нашей экспедиции. И никак иначе.

— Да неужели? — нагло ухмыльнулся Айземанн. — Послушай, мы оба знаем, кто мы, и кто нас сюда отправил. Верно, оберштурмбаннфюрер Хоффман? И ты знаешь, для чего я здесь. Уж никак не для того, чтобы таскать твой рюкзак. Так что успокойся и оставь свой пыл для твоих псов.

Фегелейн последних слов не услышал, но увидел, как Шмидт неожиданно сник.

«Браво, Айземанн! — Герман невольно восхитился бритым громилой. — Хоть кто-то осадил этого выскочку, возомнившего себя новоиспечённым искателем Трои профессором Шлиманом».

— Что там? — поднял голову Удо.

— Мы как отряд взбудораженных скорпионов, — довольно ответил Фегелейн, — ещё ничего не нашли, но уже готовы друг друга жалить.

«И это хорошо, что Айземанн, оказывается, не на побегушках у Шмидта, — сделал он маленькое открытие, направившись к разгорающемуся костру. — Если переманить его на свой берег… — Фегелейн на ходу обдумывал начало разговора, — то баланс сил сразу качнётся в мою сторону».

— Наш друг Айземанн прав! — выкрикнул он, широкими шагами переступая опасные островки густой травы. — Спальный мешок не защитит от пожелавшей погреться у вас на груди гадюки. Те, кто его придумал, оставили полным-полно лазеек для этих гадов. Отогнать их можно только жаром пламени.

Шмидт с Айземанном удивлённо обернулись в его сторону.

— Господа, я возьму у вас огня поджечь и наш костёр, — Фегелейн наклонился к тлеющей головешке.

— Или, может, господин Шмидт боится других змей?

— Прекратите паясничать, — тихо процедил сквозь зубы Шмидт. — Вы, Фегелейн, тоже знаете, за кем мы гонимся. Они заметят огонь и догадаются о погоне. А я не хочу, чтобы нам устроили засаду.

— Так всё дело в Тиллесене? — спросил Айземанн.

— И в Тиллесене тоже, — подтвердил Шмидт. — Мы оба наслышаны, чего он стоит.