Лола и любовь со вкусом вишни

– Я люблю тебя, – в отчаянии восклицаю я. Макс должен мне поверить. – Я не люблю его, он мне даже не нравится. Я люблю тебя.

Макс закрывает глаза, и этот миг, кажется, длится целую вечность. Напряженные мускулы на его шее в конце концов расслабляются. Он открывает глаза:

– Прости. Я тоже люблю тебя.

– Ты веришь мне? – едва слышно шепчу я.

Макс поворачивает мое лицо к себе, отвечая на вопрос поцелуем. Его губы плотно прижимаются к моим. Я отвечаю еще более страстным поцелуем. Когда мы наконец отрываемся друг от друга, Макс заглядывает мне в глаза:

– Я тебе верю.

Он уезжает на своем грузовике, оставляя за собой облако пыли и затихающие звуки «Мисфитс»[23]. На меня накатывает усталость. Слишком много для одного вечера.

– Кто это был?

Услышав этот язвительный голос, я мгновенно напрягаюсь. А потом поворачиваюсь, впервые за два года оказываясь с Каллиопой лицом к лицу. Ее темные волосы собраны в аккуратный конский хвост, на ней тренировочный костюм. Каллиопа Белл всегда умудряется выглядеть неотразимой. Куда уж мне до нее!

– Привет, Каллиопа. – Она отвечает взглядом, который, очевидно, должен означать: «Как ты посмела не ответить на мой вопрос?» – Это был мой бойфренд.

Каллиопа кажется удивленной.

– Интересно, – спустя секунду усмехается она. И похоже, девушка действительно заинтригована. – Мой брат нашел тебя? Он отправился тебя искать.

– Нашел, – осторожно отвечаю я. Каллиопа ждет, что я скажу больше, но я не собираюсь этого делать. Я даже не знаю, что еще можно добавить. – Рада снова тебя видеть. – И я направляюсь к крыльцу.

На полпути к входной двери Каллиопа вдруг говорит:

– А ты изменилась.

– А ты нет.

Я захлопываю дверь, но по другую сторону меня уже поджидает Натан:

– Ты так и не позвонила.

О, нет!

Натан в ярости.

– Предполагалось, что ты позвонишь час назад. Я звонил тебе пять раз, но постоянно натыкался на голосовую почту. Где ты была?

– Я забыла. Прости, папа, я забыла.

– Это был грузовик Макса? Он поменял машину?

– Ты что, подсматривал?

– Я беспокоился за тебя, Лола.

– Поэтому решил шпионить за мной?

– Ты в курсе, для чего парни покупают грузовики? В курсе?

– ЧТОБЫ ДЕРЖАТЬ ТАМ СВОИ ГИТАРЫ И БАРАБАНЫ. Ездить в ТУРНЕ.

Я пробегаю мимо Натана наверх, в свою комнату. Отец карабкается за мной следом:

– Разговор еще не закончен. Мы заключили соглашение по поводу твоих свиданий с Максом. Ты должна была созваниваться с нами.

– Что, по-твоему, могло произойти? Почему ты мне не доверяешь? – Я срываю с головы розовый парик и швыряю его через всю комнату. – Я не напиваюсь, не принимаю наркотики и не вышибаю окна. Я не она. Я не Нора.

Я зашла слишком далеко. При упоминании имени сестры лицо Натана искажается от боли, и я понимаю, что попала в яблочко. Я уже готовлюсь к тому, что отец вцепится мне в лицо. Но вместо этого Натан разворачивается и уходит, не проронив ни слова. Что на самом деле гораздо хуже. Хотя он сам виноват в том, что наказывает меня за вещи, которых я не совершала. За вещи, которые совершала ОНА.

Как этот день мог стать таким ужасным? Когда это случилось?

Крикет!

Его имя взрывается внутри меня огнем канонады. Я бросаюсь к окну. Занавески в его комнате раздернуты. Сумки на полу, но самого Крикета нигде не видно. Что я теперь скажу ему при встрече? Чтоб перестал рушить мою жизнь?

И с какой стати ему вдруг приспичило приглашать меня на свидание?

И Макс о нем знает. Это не так уж важно, но тем не менее. Макс не из тех, кто станет обижаться на подобное, он… просто возьмет на заметку. До поры до времени. Поверил ли он, когда я сказала, что люблю его? Что Крикет мне даже не нравится?

Да, поверил.

И я действительно люблю Макса. Правда, насчет всего остального я не уверена…

Не только у меня бывают проблемы с парнями. Линдси на этой неделе тоже порядком выбило из колеи. Она даже не заметила, как в понедельник наш учитель по математике неправильно вывел формулу и как во вторник Марта Веласкес, самая популярная девушка в школе, забыла срезать бирку с новых джинсов. В итоге на ее ноге красовалась табличка с надписью: «12 12 12 12 12». Как вообще можно было не заметить такое, просидев целый час рядом на уроке истории Америки?

Все это продолжается до четверга, а конкретнее, до тех пор, пока во время ланча мимо нас не проходит Чарли Харрисон-Минг.

– Привет, Линдси, – улыбается он.

– Привет, Чарли, – заикаясь, отвечает подруга, и тут я наконец понимаю, в чем дело.

До меня наконец доходит, что у них на ногах одинаковые красные кеды. Линдси великолепно решает проблемы других, но как насчет своих собственных? Безнадега!

– Можешь сказать что-нибудь про кеды, – предлагаю я.

– Это ты у нас спец по одежде, – жалко лепечет Линдси. – Я буду выглядеть тупицей, болтая об этой чепухе.

Сегодня на мне очки «кошачий глаз» и платье с леопардовым принтом, которое я сшила прошлой весной. Спереди я прикрепила большие красные броши, напоминающие пулевые ранения. А руки и волосы (сегодня я без парика) обвивают кроваво-красные ленты. Я протестую против бессмысленной охоты в Африке.

– Ты никогда не выглядишь тупицей, – говорю я. – А я не ношу подобные кеды.