Локи

– Не болтайте ерунду, – внезапно вступил в разговор фельдфебель, даже не подумав обернуться. – Нам уже намекнули, мол, если побегут – сразу стрелять на поражение. И благодарность в приказе.

Лонжа, проследив за парящей птицей, подождал, пока она скроется за зубчатым силуэтом старой башни и только тогда шевельнул губами:

– Рано!

* * *

Карел Домучик пришел сам. Переступил порог, втянул ноздрями воздух.

– Ненавижу запах тюрьмы! Рихтер, пойдемте прогуляемся. Проветритесь…

Выпустили без слов, даже выдали конфискованную шинель с погонами и нашивками. Оказавшись наружи, гауптман уверенно кивнул в сторону ближайшего бастиона.

– Туда. Там сейчас никого, нейтральная зона.

В спину ударил знакомый по лагерю крик – «мертвоголовая» охрана гнала своих пасомых. Лонжа почувствовал, как по коже растекается нежданный холод.

– Да, мы почти уже в «кацете», – понял его бывший нарядчик. – Самому не по себе. Иногда думаю: куда попал? В университете мечтал выйти в модные адвокаты, учился риторике, Демосфена читывал. И приглашали меня не в контрразведку, а в помощники референта министра внутренних дел, бумажки перекладывать…

Шли почти к плечу плечо. Домучик держал руки сзади, словно по приказу невидимого конвоира.

– А вы, Рихтер, действительно хотели стать цирковым? Или цирк – только часть легенды, оригинальности ради? Проверить действительно трудно, наша агентура в Штатах занята совсем другими делами.

Лонжа не спешил с ответами, тем более Домучик в них и не нуждался, просто разминаясь перед будущим разговором. Они шли по пустой асфальтовой дорожке, присыпанной желтыми осенними листьями, впереди темнела громада бастиона, а в пустом сером небе не было ничего, даже одинокой птицы. Наконец, не доходя нескольких шагов до кирпичной стены, гауптман остановился.

– Правила изменились, Рихтер. Мой ферзь посреди доски, вам – вечный шах. Объяснять не стану, сами все понимаете.

Лонжа пожал плечами.

– Хотите, чтобы похвалил? Не за что, господин Домучик. Провокация самая примитивная, вы даже оружие трупам не подбросили. В Вайсрутении все было куда серьезнее.

Бывший нарядчик негромко рассмеялся.

– Значит, не поняли. Да в том-то и штука! Теперь я могу выкрутить из этих трупов что угодно. Прикажет начальство – и будет всегерманский заговор с попыткой вооруженного захвата крепости, как сигнал к мятежу. Не прикажет, оформлю хулиганскую выходку пьяных самовольщиков, которым хватило дури спорить с караульным. А главное, предотвращена аналогичная инициатива рейхсфюрера. Поджога Рейхстага не будет, мы его уже потушили. Два заговора в одной крепости – в такое никто не поверит.

Поправил окуляры, улыбнулся.

– Но вы все-таки, Рихтер, рассчитывайте на первый вариант. Заговорщики налицо, со всего Рейха собирали. А вот кем будете вы в этой компании – вопрос. И ответ на него зависит от двух человек – от меня и от вас.

Лонжа поморщился.

– Скучный вы человек, господин Домучик. И какой-то очень предсказуемый.

Внезапно черная птица появилась вновь. Пронеслась почти над самыми головами, крикнула, вновь взмыла в небо…

* * *

– Рихтер! Мне нужна связь с окружением Августа Виттельсбаха. Прямой контакт! В Цоссене кое-кто всерьез думает использовать короля в нынешних политических играх, и я хочу в этом участвовать. Не из тщеславия, просто без меня все покатится. В этом раскладе требуется профессионал. Объясните своим подельщикам, что только мы, люди из Абвера, можем помочь освободить Виттельсбаха. Но – на определенных условиях.

– Королю не ставят условий.

– Рихтер! Неужели вы и в самом деле искренний монархист? В таком случае условие поставлю лично вам. Или вы будете заниматься политикой, как и положено королевскому представителю, или вами займется трибунал со всеми вытекающими. А если что-то по вашей вине не получится, вас просто пристрелят, как совершенно лишнего свидетеля. Этим предложением я не оскорбил ваши чувства верноподданного?

– Не оскорбили, господин Домучик. Просто я в очередной раз убедился, что предать короля и предать самого себя – одно и то же.

* * *

Ночью не спалось, и скучающие выводные уважили – выпустили побродить по тюремному коридору. От ступенек, ведущих к двери на улицу до глухой торцевой стены – шестьдесят два шага. Неяркий свет электрических ламп, запертые двери, маленькие зарешеченные окошки, сырой кирпичный пол. Неспешно, считая шаги, от одной двери к другой, от окошка к окошку… Доступный мир был мал, тесен и конечен.

Шаг, шаг, еще шаг… Пятый, шестой… двадцать первый…

Смерть, давняя спутница, неслышно скользила рядом, держа его локоть, и Лонжа мельком пожалел надоедливую старуху. Суетится, грозит, сердится, путается под ногами.

А все равно – не дождется!

2

Когда погнали через двор, Локи бросил привычный взгляд на шеренгу «полосатиков», недвижно застывших перед мрачного вида верзилой с «мертвой головой» на фуражке, и от неожиданности едва не упал. Споткнулся, с трудом на ногах устояв, потом, все еще не веря, взглянул еще раз. Оглянулся, чуть не вывернув шею.

Слоники!