Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Нет. — Один глубоко вздохнул: он гордился крепчайшей дружбой сыновей, но теперь видел обратную сторону медали: беспокоясь за брата, Тор по-прежнему готов на необдуманные поспешные решения, как будто и не было того урока, который чуть не стоил жизни младшему царевичу. — Локи в безопасности, в поселении магов. Ты можешь навестить его, но он вряд ли проснется до церемонии примирения.

— Примирение? — Воитель, буря в крови которого медленно затихала, возможно, не без незримого участия отца, смотрел непонимающе. Он ожидал суда, но уж никак не примирения. Точнее, он надеялся на него, но после суда, а уж никак не вместо и, тем более, до.

— Локи, сын Одина, воскрес из мертвых. Его надо показать асгардцам и ввести в семью, — пояснил Всеотец, переходя на привычный надменно-наставнический тон. Тор кивнул, пытаясь осознать услышанное. Получалось, что брат жив, с ним все в порядке, отец к нему благосклонен, волноваться не о чем. Или есть о чем?

Один не спеша направился к своим покоям. Бог грома неотступно следовал за ним, желая узнать подробности.  — Тор, как ты мог позволить людям изувечить тело Локи? Воитель недоуменно нахмурил брови.

— Клянусь, мои друзья его не тронули, — ответил он после секундного замешательства. — Что за увечья? Могу я их увидеть?

— Целитель уже сделал свое дело. Огромные синяки сошли, а Локи спит, — откликнулся Всеотец, отмечая про себя, что удивление Тора искреннее. Похоже, он и в самом деле ничего о побоях сообщить не может. И это было неприятное открытие. Единственное, что Один знал точно, так это то, что ранить Локи могли только в последней битве. Тессеракт работал в полную силу, из-за его чудовищной мощи образовывались «слепые пятна»: места, которые даже Хеймдаль не мог охватить своим всевидящим взором. Одним из самых обширных «пятен» была гигантская башня, бывшая эпицентром действия Тессеракта. Правитель Асгарда знал, что она принадлежала защитнику Земли, тому самому, который спас всех, отклонив сильнейшее оружие девяти миров. Знал он также, что Локи беседовал с этим человеком, а потом попытался убить. Больше Хеймдаль ничего не мог сказать о поступках горе-завоевателя. Только после того, как Локи покинул башню, удалось снова засечь его и отследить дальнейшие действия, но и то не все. Чем мощнее становился Тессеракт, тем больше «слепых пятен» образовывалось в городе.

— Что произошло во время сражения? — спросил Один, отметив, что на Тора его слова произвели должное впечатление: он явно пытался что-то вспомнить.

— Отец… — воитель запнулся, восстанавливая в памяти события последней битвы. Вот он дерется с Локи, затем швыряет его на пол. Брат скатывается с площадки и принимается громить город. Что было потом? Тор не знал. Он помнил, как Мстители нашли Локи в одной из комнат башни Старка. Он пытался встать, опираясь на ступеньки, его одежда была испачкана чем-то белым. Он не сопротивлялся при аресте, лишь попросил воды. Когда же ему подали стакан, пил так жадно, будто это был вкуснейший нектар. Тор боялся, что Мстители устроят самосуд, поэтому не отходил от брата. Локи не предпринимал попыток сбежать или захватить скипетр. Сменил обличье с боевого на повседневное. Позволил сковать себя. Вел себя как самый покладистый в мире пленник. Тор даже начал опасаться, не задумал ли брат какую-нибудь каверзу и не является ли поражение лишь отвлекающим маневром? Но нет, возвращение в Асгард прошло спокойно, Локи сопровождали все Мстители и множество агентов, готовые, если что, стрелять на поражение.

— Если он получил ранения, отец, то только в пылу битвы. Я не знаю, когда именно, — ответил, наконец, Тор. — Я тебе клянусь, ни один из моих друзей после победы зла ему не причинил.

— Как ты полагаешь, кто мог ранить его?

— Я не знаю. — Бог грома опустил голову, перебирая в памяти способности всех Мстителей. Скорее всего, в травмах Локи виноват Халк или Железный человек, но точно узнать никак не получится, а возводить напраслину на одного из своих боевых товарищей Тор не собирался.

 — Его раны серьезны? — спросил он спустя мгновение.

— Нет, — ответил Всеотец, а после паузы укоризненно добавил: — я думал, ты знаешь, что произошло.

Тон отца задел Тора за живое: он сражался с несметными полчищами чудовищ, вызванными из небытия безумным братом, а Один чуть ли не отчитывает его за то, что он не сумел за этим самым братом присмотреть. И ведь сколько раз он предлагал ему свою помощь? Все было тщетно. Тор едва сдерживал разгорающийся гнев. Сейчас не время для спора. Нельзя спорить, когда каждое слово может усугубить положение пленника.

— После сражения мы нашли Локи недалеко от Тессеракта, — бросил Тор раздраженно. — Он безуспешно пытался встать. Я думал, брат сломлен поражением, а не ранами. — Несмотря на всю важность разговора, воитель чувствовал, что постепенно теряет нить беседы: бессонная ночь давала о себе знать. Недавнее потрясение тоже. Богу грома казалось, что он сам готов проспать двое суток, не меньше. Тем более теперь, когда точно известно, что суд отложен на неопределенное время.