Лоханка

Извлекаю рожок, патрон из ствола и приступаю к разборке – интересно ведь, как его чистить. Да вполне себе удобно. Детали достаточно крупные. А за моей спиной открылась натуральная пальба, и голос Кобыланды в коротком промежутке между очередями звучит гордо:

– Замучаетесь вы, Климент Ефремович, ствол ему расплавлять. Над этим хорошо поработато, – друг мой, когда волнуется, всё ещё способен неправильно употребить иное слово.

Пока высшие командиры наслаждаются новым оружием, продолжаю разглядывать «Кобыландыевцев». Во всю спину жилета – накладной карман, в котором лежит что-то мягкое.

– Плащ- накидка, – отвечает на мой вопрос боец.

– А-а… – угасаю я. Это для меня не диковинка – видывал я их.

– Покажи – требует Ворошилов, отчаявшийся добиться заклинивания автомата.

Парень быстренько вытаскивает из кармана на спине кусок ткани и просовывает голову в дырку посреди него. А поверх буденовки натягивает капюшон жилета:

– Чтобы казённое имущество не мокло в случае дождя, – ухмыляюсь я при виде скорости с которой всё это проделано. Не понял, как он столь быстро вытащил плащ-палатку из-за спины. Неудобно же руку назад заворачивать!

– Мазила, – неожиданно слышу я знакомый голос. Вроде другому адресовано определение, а только Жуков мне ни капельки не нравится. Может, с моего времени впечатление осталось – уж больно нехорошо о нем отзывались в некоторых книжках. А я вот своими глазами вижу, что резок он, но энергичен и упорен. Наверно – это разные стороны одного свойства – решительности. Как без неё на войне? Зато глупым его никто не называл, ни те, кому он нравился, ни те, кто на него злобствовал. Получается – умный и решительный. Если от командира в годину испытаний кому-то требуется что-то ещё, так пусть сам попробует, потому что эти два качества обычно в человеке конфликтуют – трудно им ужиться в одном сознании. Ум больше располагает к осторожности. Мне кажется.

Глава 10. Меня понесло

Не скажу, чтобы дома меня ждала такая уж большая куча дел. Сараи мы под стодвадцатимиллиметровый миномёт переделали быстро и даже отправили их под Ленинград в октябре – я торопился, потому что помнил – война будет «зимняя». Точную же дату её начала мне никто не сообщал.

Все эти шестиметровые вездеходы мы обшили изнутри берёзовыми досками – дюймовкой – хоть немного добавилось теплоизоляции – всяко не в жестяной будке на морозе, да и повышается шанс, что стенка задержит пулю. Обычай, «отделывать» деревом кабину у нас давний, ещё с грузинских событий. А в Петропавловке столярное дело традиционно в ходу, потому что места тут безлесные, но баржи, на которых транспортируют вверх по Волге соль, возвращаются обратно. Вот на них-то частенько и привозят бревна, которые идут или на дрова, или на постройки или на доски их распускают – делай, что хочешь. Есть даже артель, для которой я по-соседски сделал кое-какие приспособления, чтобы и паз выбрать, как у вагонки нашего времени, и фрезерные станочки и электролобзики – да тьму разного инструмента, с которым в своё время имел дело. Директор завода организовал в инструментальном цехе производственный участок – делает помаленьку товары народного потребления. Время ныне строгое, если по основной продукции плана не выполнил – партбилет на стол… если не чего похуже. Вот он и крутится, используя редкостную для нынешнего времени продукцию для обмена на нужные заводу комплектующие, материалы и оборудование.

Оборотные, так сказать, средства, натурального свойства. Хе-хе.

В общем, дюймовочку берёзовую мы изнутри нашили, хотя на массе это сказалось отрицательно. То есть положительно, потому что потяжелела машина, но сам этот факт, как всегда, вызвал в душе моей горечь.

А потом, когда новый вариант транспортёра встал на производство, мысли обратились в сторону боевых гусеничных машин. Очень уж тепло отзывались Кобыландыевцы о самоходном орудии. Том, с длинным стволом на пятиметровом шасси. Удобная оказалась в бою вещь, идущая, как мне растолковали, в рядах пехоты. Особенно – в наступлении. Бойцы и за бронёй могут укрыться, и цель для пушкарей разведать, да подсказать, куда орудие навести. Очень уж машина удобна тем, что легко с ней взаимодействовать – просто голосом на ходу перекрикиваются. Вот тут и заточился в моей душе неугомонный червячок сомнения – плавающая техника не может быть хорошо защищена, а характер её применения таков, что под огневое воздействие она попадает обязательно – вести стрельбу с закрытых позиций ей почти не приходится, да и не так уж высоко задирается у неё ствол – её удел – прямая наводка.