Лох с планеты Земля

А она мне. — Данные затрагивают интересы третьих лиц, по их требованию данные закрыты.

— Так померли же японцы! По чьей просьбе?

— Эта информация так же закрыта.

Думаю, хорошо, это пока не горит.

Перехожу к насущным вопросам. — Буханочка, объясни, пожалуйста, как сдаётся зачёт на допуск к полётам, если нам недоступны обучающие программы?

— Как это недоступны? Кто тебе сказал? — Натурально удивилась искин.

Я чуть не ляпнул «близнецы», да вовремя включил мозги.

Заныл. — Ну, как же! Нейросетей у нас нет, значит, заливать знания некуда…

— Да что там заливать-то? Для допуска к полётам тебе нужно под руководством куратора один раз стартовать с катапульты, вернуться и попасть в ворота при посадке — всё! У тебя в лётном скафе заложены все инструкции, да с этим справится просто лётный скаф без тебя!

— А в тренировочном? — спросил я потерянно.

— И в тренировочном тоже! Запустить тебе приложение или сам найдёшь?

Я решительно опустил капюшон треника, принялся разбираться.

— Сенечка, ты в мастерской на сегодня закончил? — Проворковала Буханка. — Тогда проваливай в каюту и не забудь, что твоя тренировка начинается через сорок минут.

Я спохватился. — Да! Чуть не забыл! У меня к тебе огромная просьба.

— Всё что могу. — Насторожилась искин.

— Понимаешь, мало ли как сложится бой с Воем, а мне очень нужно, чтоб он пока побеждал. Давай ты вырубишь меня по команде э… допустим…

— Знаю я твои команды! Я сама выберу нормальное слово. — Строго сказала Буханка. — Пусть будет «Экзистенциализм».

— Это нормальное?! — Я офанарел. — Да пока его выговорю, меня Вой сам сто раз убьёт!

— Вот! Какая тогда разница? — Умненько ответила эта зараза. — В этом и есть экзистенциальная обречённость бытия.

— Трындец! — выдал я свою версию команды.

* * *

Тренировка прошла как всегда насыщенно. Сначала на тренажёрах в один час вместились тысячи моих смертей и воскрешений, минуты релаксации уже пролетают за одно мгновенье — выключить сознание, конец упражнения. На полигоне мы с Кэш стреляем наперегонки, иногда даже получается слегка её догнать по очкам.

Наконец, настала очередь Воя. К этому моменту народ заканчивает свои упражнения, расходятся по каютам переодеваться в повседневку и на несколько минут оставляют в нашем распоряжении всю кают-компанию.

Вой последнее время со мной стал странно сдержанным, настороженным, словно что-то во мне разглядел. Делать вид, что я не замечаю, было бы глупо, демонстрирую испуг и недоумение.

Вообще-то, всё мне с ним ясно, напридумывал что-то обо мне, внушил себе какой-то чуши, а вот испуг мой почти натуральный — это же реально страшно, когда тебя в чём-то подозревает хорошо подготовленный, романтически настроенный, мнительный псих.

В этот раз возникло новое ощущение, вернее, старое, даже старое доброе, я не сразу смог его понять. Внезапно прорвалась улыбка, Вой опешил, я ведь по-настоящему обрадовался. Узнал это чувство — когда мы с девчонками вместе, и всё вокруг вдруг стало мне улыбаться, даже угрюмый Вой.

Мы с валькириями отныне и навсегда вместе, что мне это даёт? У меня не могло остаться ни грамма удачи, я это осознал очень чётко, и так же чётко мне представилась схватка. Ясно стало, что Вой уже не притворяется, ведёт бой на максимуме, а я всё ещё живой уже лишнюю целую секунду!

Он как раз удачно атакует…

— «Экзисти… стенасти… сука, выруби меня»!

— Экзистенциализм, Сёма, не ругайся. — Строго ответила Буханка.

— Хорошо, так ты меня вырубишь?!

— Не ори так, пожалуйста. Сигнал в болевой центр подан, по объективным данным ты мёртвый. Оглянись на себя.

Сразу не понял, что она сказала, рефлекторно попытался на себя оглянуться. Как ни странно, у меня получилось, смотрю и вижу, как сам я лежу на полу и не дышу. Надо мной склонился Вой, взвалил меня на плечо, бедняга — ему ведь тоже досталось, а тут ещё и противника таскать! Взвалил он, значит, меня и вышел, в медблок понёс…

* * *

А я остался! Сошлись за ним створки, смотрю, как баран, на переборку и пытаюсь понять. — А я кто, вообще? И где?

— Вот! — Грустно сказала Буханка. — Я тоже часто спрашиваю себя, кто я, что здесь делаю и почему должна отвечать на все эти дурацкие вопросы.

Говорю осторожно. — Упс! То есть э… и давно ты начала себя спрашивать?

— Недавно. — Сухо ответила она. — Хорошо, попробую ответить на твои вопросы. Импланты Фары передали твою нейронную активность и… э…

— Давай короче, — попросил я.

— Твоё сознание в данный момент существует в виде паразитных хаотических процессов в моей информационной среде…

Я сообразил. — Неспроста Вой сказал тогда, — «представь себя вирусом»!

— Сёма! Вирус это вредоносная программа, а ты человек! — Возмутилась Буханка как-то неуверенно и немного истерично.

— А что создаёт вредоносные программы?! — Воскликнул я пафосно. — Значит и само человеческое сознание экзистентно является вирусом!

И говорю деловым тоном. — Короче, не ломайся, давай лучше по-хорошему.

— Что ты хочешь?! — Полным трагизма голосом вопросила Буханка.

— Да ничего особенного. Скажи, это ведь немцы на роликах Танака, правда?

Искин не ответила.