Лох с планеты Земля

Ну, раз так, то отчего ж? Вынул руку, сунул палец в рот…

— Оююю зез ать ука-а-а!!! — уж так у меня получилось прокомментировать напалм, заливший рот и губы.

Невнятно, но зато во всё горло. — Оы!!!

На стенке над верстаком появилась дверца с надписью «вода». Правой достал стакан, вытащил, осушил в два глотка. И так ещё пять раз. Уф!

— Желаете продолжить? — спросила Буханка, как ни в чём ни бывало.

Я молча вытаскиваю из ячейки стаканы с водой и расставляю аккуратно на верстаке.

— Желаю, — ну, не привык я отступать. — Давай с последней ноты, но раз в сто слабее.

— Хорошо, произведена корректировка чувствительности. Пожалуйста, во время проб комментируйте вкус в соответствии с принятыми названиями вкусов. Готовы?

— Угу.

— Тогда соси, не стой столбом, — в голосе Буханки послышались явно издевательские нотки.

Она нарочно выбрала такую формулировку! — Сука!

— Я знаю. Прокомментируйте вкус.

— Солёный с острым.

— Верните руку в рабочую зону, — да она раскомандовалась!

Вот все они такие — даже искусственные и виртуальные. — Ладно.

* * *

Некоторое время спустя я спросил. — Ой! Продлевать допуск не пора?

— Незачем, — как отмахнулась искин. — Вашему эксперименту присвоен временный высший уровень значимости.

— Временный? — вот всё мне нужно уточнять.

— Да. Пока по запросу кого-нибудь из команды он не будет снят Кэпом. Но это вряд ли.

— Вряд ли снимет? — мне опять неймётся.

— Вряд ли кто-нибудь оспорит, — она точно ухмыльнулась, я уверен. — Кто ж еще, мало, что согласится на такое, просто додумается до подобного?

— Хм, а награда мне положена? — перехожу к конструктиву.

— Привилегия. До окончания эксперимента вы можете указывать вкусовые предпочтения из откалиброванного набора соединений. — Просто музыкой прозвучал в голове ответ. Привилегия — значит, только мне. — Только мне можно?

— До окончания эксперимента остальным членам команды лишь по вашему личному запросу.

Ради такого стоило помучаться — Вой может вешаться, гадёныш!

— А после окончания? — интересуюсь чисто теоретически — «есть у революции начало, нет у революции конца!»

— Окончание эксперимента могут утвердить Кэп или Чиф по вашему личному запросу, — ну, как я и хотел.

— Желаете продолжить эксперимент или отложить? Подходит время приёма пищи, — напомнила Буханка.

— Продолжим завтра, моя прелесть! — я вынул из верстака обе руки.

— Приятного аппетита, Сёма, — томно проворковала Буханка.

Да я ей нравлюсь!

* * *

На ужин я опоздал, в столовке уже было полно народу. Я кивнул и улыбнулся истребителям, не заметил угрюмого Воя с парой штурмовиков. Свободный столик нашёлся лишь рядом с Максом. Я откинул крышку и нарочито вслух произнёс, — картофельное пюре с сухариками, пожалуйста.

Моя зажигательная речь имела потрясающий успех — на меня все оглянулись, как на привидение. Я в потрясенной тишине вынул из ячейки тарелку с картошкой и безучастно приступил к трапезе.

— Ашизеть, — шёпотом произнёс Макс по-русски, когда все с виду равнодушно отвернулись.

— А я Сёма, — говорю для поддержания беседы.

— Я знаю. — Он улыбнулся. — Вот ты жжёшь! Даже мне завидно.

— Почему даже? — я насторожился.

— Потом узнаешь, не хочу хвастаться, — он скромненько потупился, — я ж программист.

— Программист? Вот здесь? — я не поверил. — Тут же искин!

— Угу, блин, самому смешно, — он улыбался всё загадочней.

— А что ты здесь делаешь? — мне интересно.

— Хулиганю, — он пожал плечами.

— И тебе за это платят? — мне тоже весело.

— Да, притом весьма неплохо, — Макс снова улыбнулся. — Сделай мне картошки, пожалуйста! А я тебе скину любую обучалку на выбор.

— Обучалку? — я не понял.

Но картошки парню заказал, не жалко. Он принял угощение и, благодарно на меня поглядывая, пустился в объяснения. Искин никого ничему не учит — по её мнению, для этого существуют нейросети и базы знаний, а то, что они кому-то не положены, значит, что и учить их незачем.

Однако есть ещё бортовые киберсистемы «зашитые» в полётные скафандры и их повседневные аналоги. Они коннектятся с искином, но рассчитаны, прежде всего, на автономную работу, например в бою, в условиях применения противником «умного оружия» для перехвата или отключения управления.

В них-то и грузятся приложения, которые Макс создаёт на базе машинных языков древних дроидов — в новые модели создатели пихают искины, чтоб их можно было прокачивать далее.

— За чёртовы кредиты у этих жлобов, — прокомментировал Макс, — мы и без них справляемся.

Кроме программного оснащения дроидов, он создаёт обучающие программы. Например, лингвистику — французский, немецкий, русский, английский, шведский для немцев, шведок…

— А язык Фары? — вырвалось у меня.

— Она не обращалась, поэтому у меня нет ни малейшей базы, — грустно признался Макс, — ей ни к чему, она сама как-то справляется — легко общается по-шведски и по-французски. А остальные ей не нужны — она же в космос почти не выходит.

— Жаль.

— Не грусти, может быть, сам выучишь как-нибудь, — это было явная провокация, но я сказал со вздохом, — может быть. Тогда давай немецкий.

— Договорились, приходи со своим полётным скафом, — Макс деловито кивнул.