Лох с планеты Земля

Не вышло, разница в классе оказалась колоссальной. Но я всё равно считал себя победителем — он не понял, что повёлся я притворно, что я способен на подобные финты, и как-нибудь он точно прощёлкает!

Тогда ж мне оставалось только дожидаться, когда он сам решит закончить спарринг. По сути, очередной финт — демонстрация упрямства, ярости. Тоже обман, ведь я добрый в душе. Снова удачно, ему это просто надоело.

А об идеях, о которых не расскажешь, я знал со школы. Вот перескажи я кому-нибудь свои мысли о драке с Воем, сочтут, что выдумываю, рисуюсь. Для большинства людей любая драка это только страх и боль, но это лишь самые сильные ощущения, и когда они немного притупляются, проявляются иные чувства.

Азарт, интерес — игра, спор, диалог. Так с Димкой в старших классах мы дрались просто из любви к этому занятию, нам редко встречались достойные оппоненты. В драке с ним мне не хватало горечи и перца — боли и страха, ведь мы друг друга точно не думали калечить, и оба это знали.

С Воем это можно лишь предполагать с большей или меньшей уверенностью, в смысле его намерений, конечно. То, что он легко может изуродовать, вопросов не вызывало, особенно после посещения мед-отсека — Док оказался способен соскоблить меня с палубы и полностью восстановить за пару-тройку часов в капсуле ускоренной регенерации.

Другое дело, что назвать это приятным язык не повернётся, даже если не откусишь его в процессе. Почему мне подумалось о языке? Вытащил меня Док из капсулы, как новенького, велел одеваться и возвращаться к обязанностям по судовой роли. Мол, трудоспособен без ограничений.

Я замялся, вдруг он мне ещё что-то скажет? Должна же была капсула сделать какие-то анализы, ну, я не знаю, тесты!

Док успел усесться за стол, занялся какой-то писаниной. Обалдеть — шариковой ручкой в бумажном журнале! На инопланетном космическом корабле!

Я замешкался, он ко мне обернулся. — Ещё что-нибудь беспокоит?

— Э… нет, наверное…

— Славно. — Он улыбнулся. — Захочешь уточнить, так не стесняйся, приходи. Потом. А сейчас проваливай, мне некогда.

— Ага, конечно, Док, спасибо, — я и не понял, как очутился в коридоре.

* * *

Снова неожиданная встреча! Да уж, тесен мир в летающей тарелке. Ко мне шли две пары ладных русоволосых близнецов, два парня-близнеца и девушки-близняшки. Я вспомнил, что уже видел их в столовке.

— «Клоны», — само собой мелькнуло в голове.

— Сам ты, Сёма, клон, — ответил кто-то из парней, не переставая улыбаться. — Поосторожней с мыслями, дружище.

Упс! Они тоже понимают мои мысли, етит их общий разум!

Все четверо весело рассмеялись.

Одна из девушек сказала мысленно. — Это не мы. Искин, искусственный интеллект Буханки.

— А вслух, по-русски не? — буркнул я смущённо.

Снова смех. — Не, Сёма, по-русски найн, мы же нерусские, немцы. Искин и переводит заодно.

Ладно, подумаешь! Ну, близнецы, ну, немцы — Фара так вообще не с Земли, и ничего такого!

— Да, братишка, ничего особенного, — снова подхватил мои мысли кто-то из парней. — А ты чего здесь топчешься?

— Ну, я от Дока, в смысле после тренировки.

Парни мне сочувственно заулыбались:

— Знакомо.

— Ты везучий, пока валялся в капсуле, Буханка перешла в гиперпространство. Малоприятные мгновенья.

Я тоже улыбнулся. — Угу, спасибо Вою.

— Ты оклемался? Тогда пойдём в столовку…

— Опять? — ну, это уже точно не смешно.

— Да просто поедим, познакомимся, — без иронии успокоила меня одна из близняшек. — Нам это нужно, ведь мы тоже истребители.

Вот уж не знаю, насколько точно переводит искин, но запросто прозвучавшие в голове слова «тоже истребители» здорово подняли мне самооценку и самочувствие.

В столовой мы расположились за откидными столиками у одной переборки, я посередине, ребята парами справа и слева. Сначала было немного неловко вертеть головой, но Дирк посоветовал запросить у искина чат — поверх картинки поплыли сообщения. Очень удобно, отпала надобность в представлениях, познакомились сами собой, и фигушки я без подсказок смог бы их различить.

Они без ненужных уговоров и предисловий рассказали о себе. Немецкая золотая молодёжь, дружат с детства семьями. Вместе учились в универе и катались на лыжах всё свободное время, а было у них его, хоть отбавляй.

Лыжные курорты их не интересовали, поскольку в полной готовности к сумасбродствам юных экстремалов всегда находились пара вертолётов и пара самолётов, одни родителей парней, другие девушек. «На лыжах» они катались в общем смысле, предпочитают сноуборды.

Им нравились «дикие» склоны, высаживались на них прямо с вертушки или с самолёта сначала на «крылышках», такие парашюты. Богатенькие детки — ради одного спуска оставляли в Альпах по недешёвому крылу.

Родители ворчали, но считали, что в горах детям не угрожают хотя бы наркотики и СПИД. Всё ждали, что подрастут, остепенятся. Как и должно было случиться, однажды докатались — попали в лавину. Их нашли, почти спасли…