Логово проклятых

При этом Михаилу пришлось убеждать своих не столь опытных руководителей в том, что переход придется совершать в непредсказуемых условиях. Советские войска двигаются на запад очень быстро. Там, где ему доведется переходить передовую, сейчас практически нет долговременных оборонительных позиций. Ни Красная армия, ни части вермахта, откатившиеся назад, скорее всего, не успеют оборудовать и занять их. В любой момент может прозвучать боевой приказ, и Красная армия перейдет в новое наступление. Понятие «линия фронта» там теперь почти не имеет значения.

Потом в центр прибыл высокий белобрысый гауптштурмфюрер в черной форме СД и щегольских сапогах. Он долго изучал личное дело Боровича и двух бойцов, которые должны были идти с ним для охраны и помощи.

Вечером в комнату Боровича пришла Стелла.

– Миша, ты только молчи, не перебивай меня, – горячо проговорила женщина, пока Борович торопливо натягивал френч поверх нательной рубахи. – Ты намекал мне на возможную разлуку, ссылался на военную необходимость. Только я знала, о чем ты говоришь. Пусть это для тебя не будет неожиданностью, но принято решение. Я иду с вами!

– Что? – Борович уставился на Стеллу и медленно опустился на стул. – В штабе кто-то совсем сошел с ума?

– Нет, наоборот, Михаил! Ты будешь вести тяжелую, нечеловеческую борьбу. Ты готов рисковать жизнью, но поверь мне, победа завоевывается не только с оружием в руках, но и с пером. Слово, произнесенное вовремя, сказанное в тяжкие для него дни, доходит до человека быстрее, глубже проникает в его сердце. Правильное слово, продуманное. Пока мы здесь сочиняем листовки и воззвания, переправляем их на Украину, проходят дни, недели, а то и месяцы. Мы опаздываем. А там, рядом с тобой, я буду все делать вовремя. Ты же знаешь, что я смогу, я сильная!

Борович смотрел на Стеллу с удивлением и восхищением. Он в который уже раз сожалел о том, что она находится в стане врага. Эта удивительная энергичная женщина могла бы принести много пользы своей стране. Ведь она родом из окрестностей Львова. За все это время он так и не попытался открыть ей глаза на истинное положение вещей.

Нет, все обстояло по-другому. Ему нельзя было открывать ей глаза. Он даже имел приказ использовать в своих интересах Стеллу Кренцбах, ведущую сотрудницу агитационного отдела штаба ОУН.

Ночь была самая подходящая, безлунная и ветреная. Длинный гауптштурмфюрер и пехотный майор остались на наблюдательном пункте, оборудованном в передней линии немецкой обороны. Из окопа боевого охранения Боровичу вместе со своими людьми предстояло проползти около четырехсот метров.

Они оказались очень тяжелыми. Большая часть пути проходила по низинке, еле заметной, но изрядно мокрой после вчерашних дождей.

А еще там были мины. Поэтому немцы послали в помощь группе УПА двух саперов. Те проложили тропу, махнули рукой и отправились к своим.

Вперед поползли Коля Савченко и Степан Акулович. Стелла лежала рядом с Боровичем и прижималась плечом к его бедру. Женщина боялась, но всеми силами старалась скрыть это.

Михаил повернул голову, попытался вглядеться в темноте в ее лицо. Потом он погрозил ей пальцем и пополз вперед. Стелла поступила так, как Борович и инструктировал ее. Она выдержала интервал в метр и двинулась следом за ним.

«Я ведь ползу по своей земле», – подумал Борович, и это понимание наполнило его теплом.

Он на миг остановился и понюхал землю. Ему казалось, что она и пахла здесь совсем по-другому, не так, как в Польше или в Германии.

«Прошли три долгих, невероятно тяжелых года. Теперь враг откатывается назад. Наши войска наносят ему удар за ударом, выходят к государственной границе. Ясно, что останавливаться там они не будут ни на минуту. Надо добить фашистского зверя в его собственном логове, загнать хищника туда и там уничтожить, раздавить без всякой пощады!»

Тут парни, ползущие впереди, остановились. Борович приподнял голову и тоже замер. Тут же в ногу ему ткнулась головой Стелла. Савченко и Акулович обучение проходили не у него, но за эти дни он успел убедиться в том, что бойцы они опытные.

Михаилу очень хотелось закурить, но делать этого было пока нельзя. Такой запрет останется в силе до того времени, когда наступит день, и над головами людей зашумит еловый лес. Запах папиросного дыма разносится далеко. Он способен погубить не только самого Боровича, но и всех его людей.

В голове Михаила снова промелькнула шальная мысль о том, что хорошо было бы выйти прямо на своих. Мол, здравствуйте, товарищи! И все проблемы сразу кончатся!

«Нет, друг, шалишь, – подумал Борович и вытер лицо мокрым рукавом телогрейки. – Черт! Зря я это сделал. Теперь так и буду грязным. Хотя в темноте болотная тина на лице очень неплохо маскирует человека».

По спине Михаила снова пробежал озноб. Одежда вся мокрая, в сапогах вода. Все четверо были одеты в старую, изрядно вылинявшую и застиранную советскую форму без погон, петлиц и знаков различия. Руководство центра решило, что так будет проще, если группа Боровича попадет в руки красноармейцев.