Логово проклятых

– Да, жаль, что наших людей нет в этом полку абвера. Надо бы выяснить его цели и задачи.

– Ясно, что это разведывательно-диверсионная часть. Какие-то группы будут заброшены на нашу территорию до наступления времени Ч. Остальной личный состав пойдет вместе с войсками вермахта для сбора документов, пленения или убийства старших и высших офицеров Красной армии, захвата или взрыва стратегических мостов и тому подобного.

– Что вы подразумеваете под временем Ч? – резко спросил Меркулов. – Начало войны?

– Так точно, – со спокойной усталостью ответил Судоплатов. – Пастор больше не сможет поставлять нам информацию о передвижении полка. Но я предвижу, что немцы будут использовать его подразделения на территории всех четырех наших приграничных особых военных округов. Есть сведения, что в составе полка будут и подразделения, набранные из числа граждан Прибалтийских республик.

– Насколько сильна агентура ОУН на территории Украины?

– Существенной помощи оказать наступающим войскам вермахта она не сможет. Те точки, которые законсервированы, по большей части находятся на нашем контроле. С наступлением времени Ч мы возьмем их.

– Нам нужно подготовить сообщения о возможном появлении на направлениях основных ударов противника подразделений полка «Бранденбург-800». Генштаб должен будет передать их по округам, а также в органы военной контрразведки. С этим мне придется идти к Сталину самому.

– Не получится, что хозяин снова заявит о провокациях, на которые мы реагируем, принимая их за подготовку к войне?

– Мне и придется все это подавать ему именно под таким вот соусом, как провокации. Независимо от того, верим мы с вами в скорое начало войны или нет. Слишком много противоречивой информации поступает из-за рубежа. Сложно принять правильное решение. Я тоже не решился бы это сделать, – сказал Меркулов, подвинул лист с текстом сообщения Судоплатову и распорядился: – Передайте Пастору, пусть сообщает регулярно обо всех изменениях в центре, о замеченных передвижениях частей вермахта в восточном направлении. Вы можете продублировать ему связь? Нельзя допустить, чтобы он хоть какое-то время не мог с нами связаться.

– Мы уже думаем над этим, Всеволод Николаевич.

В последнем сообщении, которое Борович получил по радио, говорилось о том, что дополнительный канал связи будет предоставлен ему в самое ближайшее время. Михаилу было приказано сообщать обо всех передвижениях войск вермахта в сторону границы генерал-губернаторства с Советским Союзом.

Прочитав сообщение, Борович опешил. Это означало, что Москва считает войну с Германией неизбежной и близкой. Такое не укладывалось у него в голове, мозг отказывался представить себе масштабы трагедии, готовой обрушиться на его родную страну.

Речь шла о прямой агрессии Германии и ее сателлитов. Враг вскоре перейдет границы Советского Союза и вторгнется на наши территории. Запылают города и села.

Борович не верил в то, что война обойдется малой кровью и будет вестись на чужой территории. Он никак не мог предотвратить такую беду. Ему от всей души хотелось сделать что-то важное, как-то помочь своей стране, может, даже застрелить кого-то из высших чинов вермахта или ОУН, что-то взорвать, только бы не сидеть сложа руки и не подсчитывать количество вражеских войск, двигавшихся к границам СССР.

Но Борович понимал, что ему в голову от отчаяния лезут сущие глупости. Никакое убийство генерала или двух, никакой взрыв моста не предотвратит войны, не остановит немецкие войска, не отодвинет даже сроки вторжения. Мощнейший механизм войны уже запущен. Этот маховик не остановить. Потому что в таких масштабных событиях действуют совершенно особые механизмы. Как политические, так и экономические. Пистолет и двадцать килограммов тротила под одним мостом ничего не значат.

Большая беда на пороге. Это надо пережить. С этим надо даже не смириться, вовсе нет, а принять как действующие условия его работы. Он обязан стиснуть зубы и продолжать выполнять ее так же хладнокровно и эффективно, как прежде, помогать своей разведке, армии и всему народу.

Ведь он, поручик Борович, еще тогда, в 1917 году, принял важное и окончательное для себя решение. Да, он был офицером царской армии, но давал присягу не только и не столько монарху, но и своей Родине, народу.

Не важно, что Родина меняла свое название. Ее древняя столица Москва все так же стоит на своем месте и объединяет все земли, необъятные просторы его страны.

Есть дом, в котором он родился, люди, живущие на просторах этой страны. Им нужны его сила, знания, опыт, преданность и защита.

Борович однажды понял это и стал считать, что присягал на верность этой земле, людям, городам и селам. Березкам, стоявшим на берегах тихой речушки под Рязанью, сосновому бору в Подмосковье, карельским озерам и южным бескрайним степям.

Родина – не только конкретная страна. Это то, что внутри тебя, все, что впитано тобой, твоей душой и сердцем, многими поколениями твоих предков.