Логово

Четырёхколёсный монстр с легкостью справлялся с дорогой, точнее, с тем, что от неё осталось, так как Миша чувствовал его приближение.

— Они догоняют! — вскрикнул Миша Василисе на ухо и обратил внимание на то, что туча уже приблизилась настолько, что некоторые из волков, что бежали рядом, уже вступили в бой.

«Сколько же их здесь!» — подумал Миша, испытывая одновременно и ужас, и некую долю изумления.

Услышав его, Василиса резко свернула вправо, да так, что мотоцикл взмыл в воздух на несколько десятков сантиметров, и одновременно с этим прозвучал хлопок. Смешавшись со звуками вездехода и мотоцикла, выстрел из охотничьей двустволки можно было различить всегда. Они пролетели несколько метров, после чего, приземлившись, чуть не потеряли равновесие. Миша держался за Василисину талию и почувствовал, как все её мышцы напряглись, и ещё раз восхитился её силе. Очередной выстрел. Мише показалось, что он не только услышал, но и почувствовал, как шрапнель пролетела рядом с ними. Один из волков покатился кубарем, приняв основной удар на себя.

Поездка по бездорожью была хуже, чем по размытой дороге. Их постоянно подбрасывало и трясло, а оторваться так и не удавалось.

— Держись крепче! — прокричала Василиса и, резко затормозив, вездеход вырвался вперёд, а она, не дожидаясь полной остановки, развернула байк в обратном направлении и, вновь вернувшись на дорогу, они рванули туда, откуда так пытались уехать.

Набрав скорость, Миша оглянулся и увидел, как вездеход медленно пытался развернуться. Они вновь отдалялись от преследователей, и часть волков, что не отправились в смертельную хватку между друг другом, следовали за ними.

— Василис, как понять, кто из них твои, а кто нет?

— Уже никак, отсюда нужно валить!

Как только Василиса произнесла это, то перед их лицом возникло нечто, чего они точно не ожидали. В следующее мгновение мотоцикл перевернулся, а Василиса и Миша взмыли вверх, пролетев вперёд метров пять, а затем ещё и прокатившись по земле такое же расстояние.

Мишу остановил ствол молодой сосны, в которую он влетел туловищем, по-видимому, сломав несколько рёбер.

Василису он не видел, мотоцикл заглох, и Миша, приглядевшись, несмотря на боль, увидел дерево, лежащее поперёк дороги. В первые же секунды проскочила мысль о том, что его не было, когда они ехали в другом направлении.

— Василиса! — прокричал он и попытался встать. Дыхание вызывало жуткую боль со стороны правого бока. Сквозь шум дождя и приближающегося света фар он не услышал ответ, но лишь видел, как тени мелькали повсюду, и рычание, и бои разъярённых диких зверей давали понять лишь одно — что он попал в ад.

— Василиса! Родная! — вновь прокричал он, оглядывая темноту. Ничего, что могло бы быть похоже на её голос. Что-то резко впилось ему в правую ногу, вновь в место шрама, он закричал от сильнейшей боли, упав на землю. Челюсти впились смертельной хваткой, он схватился за шкуру, но дождь настолько намочил всех и всё вокруг, что пальцы просто-напросто соскальзывали. Боль, пульсирующая и сдавленная, будто многотонная машина по переработке металла, что предварительно спрессовывала изделие, в данный момент занималась его правой ногой.

«Нож!» — он сунул левую руку в левый карман и нащупал его. Металл так хорошо сидел в его руке в данный момент, как и тогда, раньше.

Достав его, он нажал на кнопку, пружинный механизм сработал как следует. «Спасибо, папа, что заботился о нём и хорошенько смазывал» — подумал он и начал наносить удары, один за другим, один за другим, и так, пока не сбился со счета. Тело обмякло, он откинул его в сторону, сквозь темноту он увидел, как кровь, что казалась ещё темнее, чем ночь, опустившаяся на землю, выливается из его ноги фонтанами. Он облокотился о ствол дерева, отпрянув от мёртвой туши, и только было хотел снять ремень и перетянуть ногу, как кто-то схватил его за левую руку, нож выпал из руки, воткнувшись в землю лезвием. Снова боль, он повернул голову влево, как справа произошло то же самое. Сильные челюсти схватили его за запястья и начали растягивать в стороны, вновь боль и не только. Миша почувствовал, как рвутся его связки, и растекаются вены от острых как лезвие клыков. Он заорал что было мочи, после чего первая мысль, которая пришла ему в голову, так это то, что он распят, как и Иисус на деревянном кресте, только вместо кольев, вбитых в запястье, клыки, что рвали его плоть.

На секунду всё замерло, видимо, потеря крови начала давать о себе знать. Даже боль начала уходить, и в этот момент перед ним появился Фернир собственной персоной. Волки замерли, не разорвав его на части.