Логово

Эдвард смотрит сначала на Генриетту, затем на Джона, потом выходит вправо.

Генриетта (выходя на середину). Ты был очень груб с ним, Джон.

Джон (оборачиваясь). У меня нет времени для подобного рода людей.

Генриетта. Эдвард очень милый.

Джон. Возможно. (Закуривает сигарету.) Но мне он не нравится. Я думаю, что он неудачник.

Генриетта. Знаешь, Джон, иногда я просто боюсь за тебя.

Джон. Боишься за меня? Что ты имеешь в виду?

Генриетта. Быть таким безразличным, как ты, просто опасно.

Джон. Безразличным?

Генриетта. Ты не знаешь и не хочешь знать, что о тебе думают люди.

Джон. А я бы сказал наоборот.

Генриетта. Да, конечно, ты понимаешь все, что ты видишь — глазами. Ты как прожектор. Яркий луч света, бьющий в одну точку, которая интересует только тебя и никого больше, а все, что вокруг тебя, что не попадает в круг света, — все это остается в темноте.

Джон. Генриетта, дорогая, что все это значит?

Генриетта. Я говорю тебе, это опасно. Ты считаешь, что каждый человек точно такой же, как ты сам. Все — (медленно шагает в сторону Джона) и Люси, и Герда, и Мидж, и Эдвард…

Джон кладет свою сигарету в пепельницу на каминной полке.

Ты хоть немного догадываешься, как они тебя воспринимают?

Джон (улыбаясь). А Генриетта? Что чувствует она? Но крайней мере, (берет ее за руку, притягивает к себе) в тебе-то я уверен.

Генриетта. Ни в ком на свете ты не можешь быть уверен, Джон.

Джон целует ее. Она беспомощно отталкивает его, он отпускает ее, улыбается. Поворачивается, берет из пепельницы свою сигарету и направляется к двери слева. Справа входит Эдвард. Джон окидывает Эдварда презрительным взглядом, затем уходит.

(Поворачиваясь к Эдварду.) Давай выпьем, Эдвард, пока я не ушла. (Оборачивается, смотрит в зеркало над каминной полкой, носовым платком убирает смазанную губную помаду.)

Эдвард (подходя к столику с напитками). Шерри?

Генриетта. Да, пожалуйста.

Эдвард (наполняя два бокала). Мне бы хотелось, чтобы ты почаще приезжала в Ансвик, Генриетта. Ты уже давно не была у нас.

Генриетта. Я знаю. Просто я совершенно замутилась.

Эдвард. И что же, это настоящая причина? Генриетта. Конечно нет.

Эдвард. Ты можешь мне сказать, Генриетта?

Генриетта (отводя взгляд, с чувством). Ты такой милый, Эдвард. Я тебя очень люблю.

Эдвард (подходит к Генриетте с бокалами в руках). Почему ты не приезжаешь в Ансвик? (Протягивает ей шерри.)

Генриетта. Потому что… никто не может вернуться назад.

Эдвард. Ты была там так счастлива! Вспомни старые добрые времена.

Генриетта. Да. Там я была совершенно счастлива, но обычно человек даже не подозревает о своем счастье.

Эдвард (поднимая бокал). За Ансвик.

Генриетта (поднимая бокал). За Ансвик.

Оба улыбаются, пьют шерри.

Там все по-прежнему, Эдвард? Или все переменилось? Обычно все со временем меняется.

Эдвард. Я не меняюсь.

Генриетта. Да, дорогой Эдвард, ты все тот же.

Эдвард. Все тот же, как старый пень посреди поляны.

Генриетта (направляется к софе). Не говори так. (Садится на софу слева.)

Эдвард. И все-таки это правда. Мне так и не удалось что-либо совершить.

Генриетта. Я думаю, что у тебя хватало мудрости ничего не совершить.

Эдвард. Ты говоришь странные вещи, Генриетта, я тебя не понимаю. Ты добилась такого успеха.

Генриетта. Скульптура совсем не то дело, которым стоит заниматься ради успеха. Она просто захватывает тебя целиком, преследует тебя до тех пор, пока в конце концов тебе не удается как-то выразить себя. И вот тогда ты можешь изредка достичь какого-то умиротворения, впрочем ненадолго.

Эдвард. Ты хочешь добиться душевного спокойствия, Генриетта?

Генриетта. Иногда я думаю, что такое спокойствие для меня важнее всего на свете.