Читаем Лобановский полностью

Малецкий и Попков даже фильм хотели так назвать — «Дороги, которые выбрали нас». Но назвали иначе — «Такая она, игра».

«Злоключения, — рассказывает Николай Малецкий, — начались с показа фильма главному человеку украинского спорта тех лет — Баке. В Госкино вместе с ним приехали человек 15. Смотрим. Я сидел за пультом и имел возможность наблюдать за реакцией руководства. Бака вёл себя как ребёнок: смеялся, кивал... Ну, думаю, сейчас целоваться полезет. Но гаснет экран под песню Визбора, и вдруг слышу жёсткое и нервное: “Что вы нам показали?.. И вообще — для чего вы посадили футболистов на ‘Волги’? Это же раздражает людей. Пускай ездят на ‘Жигулях’ ”, — изрёк министр, резко поднялся и со свитой направился к выходу. Всегда румяный Василий Большак побледнел так, что спрашивать: “А что теперь?” не имело смысла.

Поднимаемся с Володей Попковым и с директором студии Альбертом Путинцевым в кабинет, Большак по “вертушке” звонит в ЦК и спрашивает, что делать. Помощник Щербицкого говорит, что завтра фильм будет смотреть Ельченко. Назавтра всё начинается сначала, но я уже от пульта глаз не поднимаю, успеваю только вытирать мокрые ладони. Опять гаснет экран, Ельченко улыбается, говорит: “Молодцы! Скажу Владимиру Васильевичу” — и идёт к выходу.

В Москве фильм сдали якобы без проблем, но акт приёмки не выдали: дескать, пусть посмотрит Щербицкий. Объясняем, что смотрели Ельченко, Бака, идеологический отдел ЦК КПУ. Но Котов (куратор Украины во всесоюзном Госкино) упёрся: подавай ему мнение первого секретаря. И ещё выяснял, что думает Лобановский. Лобановский, посмотрев, сказал, что “клюквы в фильме почти нет”.

Мнение Лобановского не сработало. В Москве ждали, что скажет Щербицкий. Через два дня после возвращения из Москвы в Киев раздался звонок: “Щербицкий выходил из зала, довольно улыбаясь...”».

Поддержка сильных мира сего? Она была, есть и будет во все времена, при всех режимах. По-разному только «сильные» именуются, но без них — не обойтись. Футбол — социальное явление, шоу, бизнес: всё в одном флаконе. Разумеется, Владимир Васильевич Щербицкий многое старался сделать для того, чтобы лучшая команда Украины как можно чаще становилась лучшей и в огромном СССР. Назвать «неограниченной» поддержку Щербицким, которая, к слову, относилась не только к Лобановскому, а ко всем, кто при нём тренировал «Динамо», не представляется возможным. Она ограничивалась «зоной компетентности», граница которой проходила, образно говоря, по порогу раздевалки футбольной команды: перешагивать через неё не дозволяли никому ни Маслов, ни Лобановский. От власти требовалось создание режима наибольшего благоприятствования: финансы на премии, квартиры и автомобили. В зону ответственности тренеров власть не допускалась. Да она и сама старалась не вмешиваться в спортивные дела. Вернее, её приучили быть такой. Ни Маслов, ни Лобановский перед властью никогда не заискивали. Оба никогда ничего не просили для себя.

Ничего не просил для себя и Константин Иванович Бесков, когда откликнулся поздней осенью 1976 года на просьбу самого «сильного московского мира» той поры, первого секретаря МГК КПСС, члена Политбюро ЦК КПСС В. В. Гришина вернуть «Спартак» в высшую лигу. Не просил, ограничив поддержку команды со стороны власти её содержанием и обговорив принципы невмешательства в тренерскую работу.

На Западе тоже всегда были свои «сильные мира сего». Сильвио Берлускони в «Милане», семейство Аньелли в «Ювентусе»... В Лондоне уже в новейшей истории появился российский олигарх Роман Абрамович, купивший «Челси», нанимавший на работу тренеров и увольнявший их точно так же, как поступали в СССР в тех случаях, когда тренер не добивался с командой успеха.

Свои «сильные» появились в России: Леонид Федун в «Спартаке», Сергей Галицкий в «Краснодаре»... А разве не «сильные мира сего» братья Суркисы, благодаря которым возродилось киевское «Динамо», или Ринат Ахметов, поднявший «Шахтёр» на невиданную прежде для этого клуба высоту?..

И все они, что на Западе, что в России, оказывают нанятым специалистам огромную поддержку, ограниченную лишь тренерскими условиями невмешательства в их дела. До поры, правда, до времени.

<p><emphasis><strong>Глава 25</strong></emphasis></p><p><strong>ПЕЛЕНА ЛЖИ И ПЕРЕСУДОВ</strong></p>

«Таких людей, как Лобановский, — говорил известный тренер Виктор Прокопенко, — после смерти обычно окутывает пелена лжи и пересудов». Остаётся только пожалеть о том, что воспоминания об ушедших людях часто отличаются «безнадзорностью и безответственностью». «Иногда, — с печалью говорил Александр Ширвиндт, — в них встречается не просто небрежность, а враньё. И трудно поймать за руку, потому что чем больше проходит времени, тем меньше остаётся очевидцев. Иногда хочется сказать: “Подождите, я это знаю, я это видел, я при этом присутствовал”, чтобы немножечко остудить это оголтелое враньё».

Без упоминания об этом не обойтись. Хотя бы ради того, чтобы выдумки, несуразности и глупости не «застряли» в памяти тех, кто интересовался и продолжает интересоваться футболом вообще и киевским «Динамо» и Валерием Лобановским в частности.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии