Читаем Лобановский полностью

Леонид Кравчук, первый президент Украины, при Щербицком работавший в ЦК КПУ и возглавлявший отдел агитации и пропаганды, говорит, что Владимир Васильевич «знал команду и её проблемы в деталях». По его словам, «учитывая менталитет партийно-государственной системы, даже если бы он ничем не занимался, а был только болельщиком и посещал игры, одно это заставило бы всех остальных всё делать для “Динамо”».

Твёрдость Лобановского была сродни твёрдости Щербицкого. Оба — прирождённые лидеры. Хорошо знавший Щербицкого академик Николай Михайлович Амосов всегда уважал его и называл «приличным человеком», «человеком идейным», ничего себе лично не хапавшим и не обогащавшимся. Щербицкий, например, спокойно «пропустил» дерзость тренера в ответ на вопрос о том, почему не играют или играют мало «выдернутые» из Днепропетровска Литовченко и Протасов.

Было это так. «Многие кадровые решения в “Динамо”, — вспоминает Леонид Кравчук, — принимались Щербицким. По предложению Лобановского. Первый секретарь тренера лично знал, часто ему звонил, они встречались. Однажды в моём присутствии Щербицкий говорит: “Валерий Васильевич, ну как это так, из ‘Днепра’ взяли людей, они лавку у вас протирают, а мне звонят, спрашивают, зачем я обезглавил днепропетровскую команду”. Лобановский посмотрел на него и отвечает: “Владимир Васильевич, когда вы ведёте политбюро, я вам советую?” Мне стало плохо. Щербицкому никто ведь никогда не возражал, тем более в такой форме! Но Первый неожиданно замолчал. А Лобановский продолжает: “За команду и за игру отвечаю я, а не ЦК. Мне и решать”. Щербицкий улыбнулся и выдал: “Наверное, ты прав”».

После этого Лобановский с Кравчуком отправились в кабинет Кравчука, и Валерий Васильевич спросил: «Я не очень резко возразил?» — «Да нет, — ответил пришедший в себя Кравчук. — Надо же кому-то говорить правду. Вам это сказать легче, чем сотруднику аппарата».

Перебрались Литовченко и Протасов из Днепропетровска в Киев по настоянию Лобановского и при поддержке Щербицкого, без участия которого этот переход вполне мог бы и не состояться. Леонид Кравчук вспоминает, что когда решался вопрос с Литовченко и Протасовым, ему незадолго до полуночи звонил домой «глава днепропетровского обкома Качаловский и чего только не наговорил! Вы, мол, такие-сякие, хотите обезглавить “Днепр”, но я никого не отдам! Человек просто вышел из себя». Кравчук, по его словам, спокойно Качаловского выслушал и предложил ему позвонить Щербицкому и всё это повторить. А потом спросил: «Или мне передать ему ваши слова?» Качаловский моментально остыл и пошёл на попятную: «Нет-нет, не надо!»

Вполне возможно, что кто-то из Днепропетровского обкома партии и звонил Кравчуку по поводу перехода Литовченко и Протасова в киевское «Динамо», но вряд ли звонившим был Евгений Викторович Качаловский. Он возглавлял Днепропетровский обком в течение семи лет, с 1976 по 1983 год, потом был назначен первым заместителем председателя Совета министров УССР, а Литовченко и Протасов перебрались в киевское «Динамо» лишь в 1988 году.

«Не хапавший» и «не обогащавшийся», по определению Амосова, Щербицкий служил примером честности для всех, кто работал рядом с ним. Поверить в это из дня сегодняшнего невозможно (да из тогдашнего, наверное, — тоже), но Яков Петрович Погребняк, 16 лет курировавший на посту секретаря ЦК КПУ торговлю, ни разу бесплатно не пообедал ни в одном из киевских ресторанов. В служебной квартире председателя Совета министров Александра Ляшко стояли устаревшие казённые мебельные гарнитуры с инвентарными номерами. Министр торговли УССР Владимир Старунский говорил Погребняку, что как-то предлагал Ляшко дефицитные товары, но Александр Павлович ответил: «Не надо, я сам разберусь!»

В Киеве шутили: когда, дескать, Лобановский приходил к Щербицкому, Щербицкий встречал его со своим мнением, а когда Лобановский уходил, у Щербицкого было мнение Лобановского.

Щербицкий и Лобановский относились друг к другу с уважением. Щербицкий любил Валерия Васильевича и высоко ценил его человеческие и профессиональные качества. Никогда напрямую не звонил Лобановскому. Лобановский, соблюдая дистанцию («открывал дверь ногой в его кабинет» — измышления), никогда не обращался к Щербицкому через головы тех, кто работал рядом с руководителем республики и в любой момент мог доложить ему о том, что Лобановский просит о встрече. Встречи, надо сказать, были нечастыми.

Щербицкий всегда поздравлял Лобановского с днём рождения. Присылал подарки. Ваза, подаренная Щербицким, до сих пор в квартире Лобановских. Как и портрет Щербицкого, переданный Лобановскому охранниками Владимира Васильевича после его смерти.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии