Ливень

Анна. В нашей семье было много детей. Родители нас всех любили, но прокормить не могли. Не знаю, винить их или нет… Потом по городу зараза прошла, лет восемь назад, ты помнишь, может быть.

Лоран. Да, такое забудешь. Тогда много полегло.

Анна. Болели все. Мои тоже. На лекарства нужны были деньги, и тогда я начала воровать. Не у всех. Только у тех, у кого денег было достаточно. И вот, в одну ночь я залезла в дом кузнеца, свалила на пол какую-то жестяную штуку. Он быстро пришёл и… не стал церемониться. Хотел дать по рукам, попал в глаз чем-то… даже не помню чем.

Лоран. Что стало с твоей семьёй?

Анна опускает взгляд. Лоран заканчивает заматывать её глаз.

Лоран. Я буду молиться за них.

Анна. В этом мало толка. Где был твой бог, когда моя семья страдала? (Издаёт сдавленный смешок). Где он был, когда я молилась? У меня денег не было чтобы похоронить… у меня — ребёнка… За нашу нищету я ненавидела всех: начиная от безразличных соседей, заканчивая… да закончить некем — всех я ненавидела.

Анна немного отходит от него, неловко переминается с ноги на ногу.

Лоран. Но зачем тебе воровать теперь? Ладно ребёнком — нужда была, а сейчас…?

Анна. Она и сейчас есть. Только я ещё в поле работаю, там законно… А ворую я не для себя. Я живу в нехорошем районе, там грязно, там… ну… плохо. Там много беспризорников. Мне их жалко. Иногда даю им деньги. Честно говоря, к себе возвращаюсь только из-за них.

Лоран. Не любишь там жить?

Анна пожимает плечами.

Анна. Я, в конце концов, росла там. Знаешь, какое-то время мужичок рядом с моим домом жил неплохой, из столицы. Учёный, но он из разорившихся был, вот его и занесло… Он меня читать учил. И вообще… во многом я ему благодарна. Но давно его нет, так что… неуютно там.

Анна качает головой.

Лоран. Знаешь, я тоже один живу. У меня дом есть, недалеко от церкви. Я там остаюсь, когда хочется одному побыть, почитать, отдохнуть… Если когда-нибудь ты не захочешь возвращаться к себе — заглядывай.

Анна грустно посмеивается.

Анна. Некрасивое предложение.

Лоран. (сконфуженно) Я не хотел тебя оскорблять… Просто… Ну… Ох, я не умею говорить верно.

Анна усмехается, смотрит в сторону.

Анна. И я всё-таки исповедовалась.

Лоран. Стало легче?

Анна. Не знаю. Не верю, что что-то во мне сильно поменяется.

Лоран. И, поверь, ничего не поменяется только из-за этого. А так, кто знает, может бросишь своё, как ты говорила, увлечение.

Анна молчит.

Анна. Лоран.

Лоран. Да?

Анна. Имя у тебя красивое. Необычное. Ты не местный?

Лоран. Иностранец, представь. Мои родители отправили меня сюда на корабле. Продали.

Анна замирает.

Лоран. Но ты не подумай! Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, то была воля Его, Он сохранил меня! Меня выкупил один из служителей церкви, хороший старик, воспитал меня, одел, обучил ремеслу. Я не жалуюсь. Мы с ним целую рощу высадили — неплохое воспоминание. А людей, которые меня, так скажем, на свет выпустили — я забыл и простил.

Анна. Я бы так не смогла. Ты хороший, Лоран.

Лоран. Нет, я — плохой. Я сам много грешил, я во многом был неправ. Мне даже Феликс на это указывал. Значит точно, я — плохой.

Анна. Не будь категоричным.

Лоран. У меня по-другому быть не может. Тем более, хороший только один!

Лоран смотрит наверх.

Анна. Потолок?

Лоран. Очень смешно. Ты ведь поняла, о ком я.

Анна. А ты никогда от своих взглядов не думал отречься?

Лоран. Зачем это?

Анна. Отмести все правила… Быть себе предоставленным! Так ведь удобнее.

Лоран. Из уст вора звучит справедливо. Но в моей жизни — не в удобстве дело. С правилами проще.

Анна. За эти правила убивают те, кто исповедуют любовь, дружбу и понимание.

Лоран. Те, кто убивают, не могут ничего исповедовать.

Анна. А если я тебя ударю, ты щёку подставишь?

Лоран. Подставлю.

Анна. А если ударю ещё раз?

Лоран. Подставлю другую.

Анна. А третий, четвёртый, пятый раз? Почему-то я не верю. У всякого заканчивается терпение.

Лоран. Хочешь, проверь?

Анна. Что я, ненормальная, бить кого-то просто так?

Лоран. А что тебя сдерживает? Давай опыт проведём! Я разрешаю. Ударь меня.

Анна. Дурак что ли?

Лоран. Вот сейчас не делай из себя святую. Говорю, бей! Я уверен. Давай же.

Анна отвешивает Лорану пощёчину.

Анна. Больно?

Лицо его совершенно не меняется.

Анна. Лоран?

Он молчит. Анна хмурится и снова бьёт его, по другой щеке.

Анна. Почему ты замолк? Да что с тобой?!

Анна снова его бьёт.

Анна. Всё, теперь я вообще не понимаю, чего ты хочешь!

Лоран. Слушай теперь, сейчас поймёшь.

Лоран улыбается ей, подходит вплотную, говорит глубоким, томным голосом.

Лоран. Ты прекрасная, милая девушка.

Анна краснеет и отходит от него, отворачивается.

Анна. Ну точно! Дурак! Идиот!

Лоран. Смотри: я сразил тебя одной любовью!

Анна. Я тебе за "любовь" — тресну сейчас! И обаяние ничего не решает!

Лоран. Так я ещё и обаятельный?

Анна. Не издевайся!

Лоран. (довольно улыбается) Ланиты румянцем покрылись.