Лютая зима (Преображение России - 9)

Аксютин сочувственно улыбнулся, переметнув брови; Малинка же, тоже глядевший в окно, поднял простонародным жестом, обеими руками, шапку, покивал немудрой головой и пробормотал жалостно:

- Прощай, город Херсон! Может, уж никогда не увижу тебя больше...

А с густо набитого людьми перрона, так же как из соседних солдатских вагонов, доносилось замирающее "ура", и трудно было понять, зачем оно, что именно хотели выразить люди, зажатые в вагонах, и люди, стоящие на воле, этим воинственным криком.

Потом замелькали по сторонам вечерние лиловые, тягучие, втягивающие в жуткую даль, в притаившуюся темень судеб еще бесснежные поля, густые, безлюдные, совершенно безмолвные. Это удручающее безмолвие полей особенно чувствовалось, когда солдаты переставали орать спасительные по своей бессмысленности песни.

Еще не зажигали свечей, когда подполковник Добычин, который командовал вторым эшелоном, - потому что Ковалевский уехал с первым, - пригласил к себе всех офицеров эшелона.

Старик имел таинственный вид. Он чмыхнул раза три сильно нахлобученным на усы носом, синими жесткими пальцами покрутил усы, кашлянул, потом обратился к зауряд-прапорщику Татаринову, бывшему в дружине адъютантом и ставшему в полку казначеем:

- Ну-ка, вскройте пакет.

Круглоликий Татаринов, подчиняясь серьезности минуты, несколько дрогнувшими даже руками надорвал довольно объемистый широкий пакет, снабженный все тою же весьма интригующей надписью "совершенно секретно", с какою поступали в полк в последнее время все пакеты от высшего начальства, и осторожно вынул пачку карт предстоявшего полку театра военных действий.

- Что, еще турецкие, или болгарские? - нетерпелива спросил Кароли. Вот, никогда не думал, что у нас в штабах такие ретивые топографы, накажи меня бог!

Но Татаринов уже успел определить, что это за карты, и, глядя остановившимися круглыми глазами в красноватые глаза Добычина, сказал негромко:

- Буковина!

- Вот тебе на! Почему Буковина? Зачем Буковина? - удивился Ливенцев.

- Буковина и Галиция, - перебирая между тем карты, дополнил Татаринов.

- Та-ак!

Сидевший несколько согбенно, Добычин счел нужным выпрямиться, даже приосаниться и еще раз вполне воинственным жестом оттянуть вправо и влево лезшие в рот усы. Наконец, внушительно поглядел кое на кого и, остановившись на Ливенцеве, заговорил важно:

- "Почему" и "зачем", - это не вопросы офицера, господа! Этими вопросами, господа, ведают там, наверху, в ставке верховного главнокомандующего... А верховный главнокомандующий наш государь-император, - вот что я вам должен напомнить. Я же лично получил приказание нашего командира полка. Какое? Сегодня же раздать вам то, что имеется в этом пакете. А что именно там имелось, этого я и сам не знал, как вы сами видите, - пакет был запечатан, вскрыт он при вас. Я ведь не спросил его: "А что тут, в этом пакете?" Я не мальчик... а также и не девочка. Я только сказал ему, как требует долг службы: "Слушаю!" И все.

- Хорошо, а как же все-таки мы должны понимать этот ребус с картами? спросил уже не Ливенцев, а капитан Струков, как бы несколько обиженный за Ливенцева на Добычина.

Добычин встопорщил плечи и развел руками:

- Вот тебе на! Ребус... Почему же, спрашивается, ребус? Никакого тут ребуса нет.

- Как так нет? А что же означают эти карты?

- Означают они, что полк наш идет на галицийский фронт, - вот и весь ребус!

- Гм... Третьего дня он шел в Болгарию, вчера в Турцию... Сегодня он, по вашим словам, идет в Галицию... Но завтра таким же образом мы можем получить карты окрестностей Риги! - отчетливо сказал Ливенцев, который с давних пор не переваривал Добычина.

- Тогда поедем в Ригу! - быстро подхватил Кароли.

- Совершенно верно! Тогда - в Ригу. Наше дело ехать, куда прикажут, а не рассуждать, - начальственно воззрился на Ливенцева Добычин, сильно повысив вдруг голос.

- Значит, Турция и Болгария отпадают окончательно? - спросил Струков и, не дожидаясь, что ответит Добычин, перекрестился мелкими крестиками около подбородка. - Признаться, вот где это сидело у меня, - указал он на шею. Шутили, что ли, с десантной операцией? Да немцы все наши транспорты перетопили бы подводными лодками! А уж берега там небось укрепили не хуже Дарданелл, так что по-ка-тились бы мы але-марше - скумбрию кормить! Не-ет, это куда лучше - в Галицию! По крайней мере обжитые окопы - раз, австрийцы, а не германцы - два! И до нас австрийцы никому страшны не были, авось и мы от страху на стенку не полезем... Нет, это сюрприз неплохой нам приготовили, а? - И Струков весело ширнул большим пальцем в ребро сидевшему рядом с ним командиру девятой роты, старому поручику турецкого обличья Урфалову, с тугими усами из серебра с чернью.

Урфалов подумал и ответил обстоятельно, как говорил всегда: