Люси Краун

— На удивление хороший кофе, — прокомментировала она, как вежливый гость, приглашенный в любимый ресторан хозяина. — Особенно после всего, что говорят о вкусе французского кофе.

— Когда приезжаешь в страну, — сказала Тони. — Обнаруживаешь, что о ней никогда никто не говорил правду.

Он снял очки и осторожно протер глаза, жестом который показался ей привычным движением усталости. Без очков его глаза в обрамлении густых черных ресниц казались задумчивыми и нежными, выражение скованности и суровости сразу исчезло с его лица.

— Тебе все еще нужно носить эти очки? — поинтересовалась Люси.

— Почти все время.

— Глаза так и не вылечились?

— Нет.

— А ты пытался что-либо предпринять?

— Уже давно, — ответил Тони надевая очки снова, и Люси сразу же почувствовала, как между ними выросла плотная непроницаемая стена. — Я устал от всех этих докторских штучек, — продолжал он. Прислушиваясь к его медленному невыразительному низкому голосу, в котором явно сквозили усталость и скепсис, Люси вспомнила ту поспешную сбивчивую скороговорку, которой он говорил в детстве. — Мы видели оленя, — звучал у нее в ушах высокий ломкий юношеский голос. — Он пришел на озеро на водопой…

— Тони, в чем дело? Что с тобой? — порывисто спросила Люси.

Тони был явно удивлен. Он некоторое время помедлил с ответом, поворачивая чашку кофе на блюдце.

— А, — догадался он. — Вижу, Дора не теряла времени даром.

— Дело не только в Доре. Глядя на тебя сразу можно заметить, что…

— Со мной все в порядке, — резко перебил ее Тони. Он покачал головой и продолжал официально почтительным тоном. — Между прочим, что думаешь о ней? О Доре…

— Она красива.

— Да?! — угодливо согласился Тони.

— И очень несчастна.

— Ну, так уж бывает, — сказал он сухо.

— И она боится.

— Сегодня все чего-то боятся, — ответил Тони. Теперь он говорил быстро и нетерпеливо, и Люси показалось, что он готов встать из-за столика и убежать.

— Она боится, что ты оставишь ее, — настойчиво продолжала Люси, надеясь, что задев его, заставив его отвечать, причинив ему боль, она сможет восстановить утерянную между ними связь.

— Наверное, это лучшее, что можно для нее сделать, — улыбнулся Тони. — Но все не так серьезно. Не знаем мы таких людей, которые бы кого-то не оставляли все время.

— Тони, — Люси поспешила переключиться на другую тему. — Почему ты живешь в Европе?

Тони озадаченно посмотрел на мать.

— Ты настоящая американка. Они все считают, что жить в Европе аморально.

— Не в этом дело, — сказала Люси, вспоминая неуютную, бедно обставленную безликую квартирку, которая была явно предназначена для временного жилья — коротких визитов или для людей без всяких корней. -Просто — здесь твой дом… И твоя жена, ребенок… Тони кивнул.

— Именно, — ответил он. — Это же самое важное. Это снимает с тебя чувство ответственности.

— И сколько же времени ты уже не бывал дома?

Тони казалось задумался. Он склонил набок голову и полузакрыв глаза, солнце блестело на стеклах его очков. — Восемнадцать лет, — ответил он наконец.

Люси почувствовала, что краснеет.

— Я не об этом. Я имела в виду с тех пор, как ты вернулся в Штаты.

— Пять-шесть лет, — небрежно бросил он, наклоняя вперед голову и задумчиво отодвигая чашку подальше от себя на столике, как шахматист, делающий ход.

— Ты собираешься когда-нибудь вернуться?

Тони пожал плечами.

— Может быть, кто знает?

— Дело в деньгах?

Тони усмехнулся.

— А, — сказал он, — так ты успела заметить, что мы не самая богатая американская молодая пара в Европе?

— А где те деньги, которые ты получил по завещанию после продажи дела? — спросила Люси.

Тони снова пожал плечами.

— Как это бывает, — сказал он. — Ложные друзья, беспорядочная жизнь, неудачные капиталовложения. Бог дал, бог взял. Я и не очень держался за них. Они создавали у меня чувство неловкости. — Он внимательно вглядывался в лицо Люси, произнося эти слова. — А у тебе как с деньгами?

Тон его звучал строго, как на допросе.

Люси решила не отвечать на этот вопрос.

— Если тебе когда-нибудь понадобятся деньги…. — начала она.

Тони движением руки остановил ее.

— Осторожнее, — предупредил он, — это может тебе обойтись недешево.

— Я вполне серьезно.

— Запомню, — мрачно пообещал Тони.

— Дора сказала, что ты не очень доволен своей работой…

— Что прямо так и сказала? — удивленно спросил Тони.

— Ну, не точно этими словами. Но она говорила, что ты подписываешься не своим именем и…

— Я еще не такой мастер, чтобы это имело смысл. — Тони произнес эти слова задумчиво, будто обращался к себе самому, а не к ней. — И вообще, это рутина, бесполезная, гнетущая рутина.

— И почему же ты не занимаешься чем-то другим? — поинтересовалась Люси.

— Ну прямо как моя жена, — улыбнулся Тони. — Это должно быть общая женская точка зрения — если тебе не нравится то, что ты делаешь, закрывай лавку и завтра же начинай что-то другое.

— А медицинская школа? — спросила Люси. — Я слышала, что ты делал успехи, пока не бросил…

— Я два года возился с трупами, — ответил Тони. — У меня была легкая рука на мертвых и мои учителя были обо мне высокого мнения…