Льюис Кэрролл

К сожалению, на этом закончилось так хорошо начинавшееся знакомство с поэтом-лауреатом. Собственно говоря, ни для щепетильности Кэрролла, ни для суровых писем Теннисона не было серьезных оснований, поскольку «Окно» не только ходило в рукописи, но и было напечатано с разрешения поэта в 1867 году. Впрочем, для нас важно одно: вся эта история не помешала Чарлзу по-прежнему высоко ценить поэзию Теннисона, следить за новыми публикациями, читать и перечитывать его стихи.

«Мод», несмотря на неровность и темные места, оставалась среди его любимых сочинений. Эта поэма о преданной и страстной любви, написанная с глубоким чувством, не переставала его восхищать. Об этом свидетельствует и эпизод из «Зазеркалья» (глава II «Сад, где цветы говорили»), вышедшего в свет в декабре 1871 года, уже после разрыва с Теннисоном. Зазеркальный сад, где цветы переговариваются о приближении Черной Королевы, появился не без влияния поэмы Теннисона (стихотворение «Сад Роз»). Обратим внимание на то, что у Кэрролла в этой главе переговариваются те же цветы, что у Теннисона: розы, лилия и шпорник.

Мартин Гарднер, указавший в своих комментариях на сходство этих эпизодов, называет вариант Кэрролла «пародией» на Теннисона. Это не совсем так. В данном случае точнее было бы употребить старое русское слово «травестия». Ведь Кэрролл не высмеивает оригинал, а лишь использует его для создания особого фона и предлагает скорее шуточное, чем пародийное прочтение.

Заметим также, что в «Зазеркалье» фраза молодого Шпорника: «Вон она идет. Я слышу ее шаги — топ-топ! — по дорожке!» — связана с эпизодом, который Кэрролл вряд ли стал бы высмеивать. Вот как звучит этот фрагмент у Теннисона:

Уронили цветы мои слезы, и ниже
Лепестки наклонили в бреду.
Не она ли идет, не ее ли увижу,
Жизнь мою и голубку в саду?
Роза алая вскрикнула: «Ближе, ближе!»
Плачет белая, прочит беду,
И прислушался шпорник: «Я слышу, слышу!»
И шепнула лилия: «Жду!»[116]

Викторианский читатель достаточно хорошо знал поэзию Теннисона, чтобы по достоинству оценить этот шутливый «отзвук».

Кэрролл внимательно следил за всем происходящим в колледже и не раз вступал в конфликт с ректором Лидделлом, нередко посвящая очередным событиям едкие памфлеты, которые рассылал по всему колледжу, а то и университету. Один из них был написан в 1872 году по случаю возведения новой колокольни Крайст Чёрч. Сейчас уже забыты причины создания этого памфлета. Некоторые исследователи пишут, что кубическая надстройка была возведена лишь на время ремонта, другие с этим не соглашаются. Но все хорошо помнят сатиру Кэрролла, ибо она прекрасно иллюстрирует его стиль памфлетиста.

Приведем несколько выдержек.

«…II. О стиле Новой Колокольни Крайст Чёрч.

Стиль этот известен под названием “Ранний Искаженный”, очень ранний и на удивление искаженный.

III. О происхождении Новой Колокольни Крайст Чёрч.

Люди посторонние не раз вопрошали — с настойчивостью, грозящей принять личный характер, и с безрассудством, которое порой бывает трудно отличить от безумия: кому мы обязаны первым грандиозным замыслом этого сооружения? Был ли то Казначей, говорят они, постаравшийся, вопреки всем протестам, навязать его колледжу? Или какой-либо профессор сделал проект этой коробки, которая вне зависимости от того, прикрыта она крышкой или нет, одинаково режет глаз?.. Слухи по этому поводу ходят самые разные. Говорят, что Ученый совет породил эту идею сообща: первоначально было выдвинуто предложение принять за образец башню Св. Марка в Венеции, однако после серии дополнений и поправок всё свели, в конце концов, к простому кубу. Говорят еще, что профессор химии предложил для этого сооружения форму кристалла. А еще утверждают, будто профессор математики обнаружил ее в “Одиннадцатой Книге” Евклида. По правде говоря, различным легендам, ходящим по этому поводу, нет числа. К счастью, мы располагаем подлинными фактами, полученными из самых надежных источников.