Льюис Кэрролл: Досуги математические и не только

Послал я рыбкам как-то раз
Записку: «Это — мой приказ».

Ах, эти рыбки в глубине!
Они ответ прислали мне.

В ответе было, на беду:
«Не можем выполнить, ввиду».

Писал я снова: «Не пенять,
Коль не хотите исполнять!»

И снова рыбки, повздыхав,
Писали: «Ваш нелёгок нрав!»

И раз, и два я повторил,
Но их не переговорил.

Я взялся чайник выбирать
Делам задуманным под стать.

И, выбрав новый и большой,
Наполнил я его водой.

Но Некто весть принёс о том,
Что рыбки улеглись рядком.

Ему сказал я: «Как же быть?
Коль спят, изволь их разбудить!»

Ему я в ухо, в полный дух
Кричал, как будто был он глух.

Сказал он гордо, напрямик:
«Тут не поможет шум и крик».

Сказал он холодно вполне:
«Не добудиться их, за не…»

Тогда я штопор с полки взял
И сам будить их побежал.

Спешу к их двери запертой,
Тяну, толкаю, бью ногой,

Пытаюсь высадить плечом,
А дело видите ли, в чём…

Дело в том, что это рыбки из консервной банки, которую требуется вскрывать открывалкой. До нас одна только Т. Щепкина-Куперник передала эту ситуацию совершенно недвусмысленно:

Я рыбкам разослал приказ:
«Вот что угодно мне от вас!»

Они из глубины морской
Ответ прислали мне такой:

«Никак нельзя на этот раз
Исполнить, сударь, ваш приказ».

Я им приказ послал опять:
«Извольте сразу исполнять!»

Они, осклабясь, мне в ответ:
«Вам так сердиться смысла нет».

Сказал я раз, сказал я два...
Напрасны были все слова,

Тогда на кухню я пошел
И разыскал большой котел.

В груди стучит... В глазах туман...
Воды я налил полный чан!

Но кто-то мне пришел сказать:
«Все рыбки улеглись в кровать».

Тут снова отдал я приказ:
«Так разбудить их сей же час!»

Ему я это повторил
И крикнул в ухо из всех сил.

Но он сказал мне, горд и сух:
«К чему кричать? Хорош мой слух».

И горд, и сух, сказал он мне:
«Я б разбудил их, если б не...»

Тут с полки штопор я схватил
И разбудить их сам решил.

Но дверь нашел я запертой.
Тянул, толкал, стучал... Постой!

Дверь отворить не мудрено.
Схватился я за ручку, но...

У перевода Щепкиной-Куперник имеется, однако, один изъян — в её двустишии «Никак нельзя на этот раз // Исполнить, сударь, ваш приказ» потеряна резкая обрывчатость мысли, оставляющая Алису в полном недоумении: «The little fishes’ answer was // “We cannot do it, Sir, because—” Такой комический приём встречается в данном стихотворении ещё один раз — в последней реплике Неизвестного: «Сказал он холодно вполне: // „Не добудиться их, за не…“» (или даже „зане“). А ведь после этого «because» (‘ввиду’) Алиса вынуждена перебить Шалтая-Болтая и пожаловаться, что она не вполне понимает, о чём идёт речь. Переводчики обязаны тут в любом случае выстроить что-то сходное.