Он песню радостную пел, Был весел смех его и смел, А с моря ветер прилетел;Лихим наскоком молодца,Коснувшись дерзко и лица,Он шляпу с головы певцаСмахнул, — и вот она у стопКакой-то девы, что как столпСперва стояла, хмуря лоб,А после длинный зонт рывкомВоздела и вперёд штырькомВонзила в тулью прямиком.Поддев, в его направив бок,Полей порвала ободок,А взгляд был холоден и строг.Он как в угаре подбежал,Но грубых слов поток сдержал,Промолвил только, дескать, жальХорошей шляпы — не секрет,Как дорог нынче сей предмет;А он на званый шёл обед.«Обед! — (Был кислым девы тон.) —Не просто ль к праху на поклон,Что на тарелках разложён?»Со смыслом, как ни посмотри,Словцо, хоть заключай пари;И обожгло его внутри.Сказал: «Иду же не в сарай!Иду... питаться, так и знай.Обед обедом, чаем чай».«Ах так? Чего же ты умолк?Иль не возьмёшь ты, видно, в толк:Баран бараном, волком волк!»Его ответ — лишь стон немой,И мысль: «Ступай и дальше пой!»А следом мысль: «На месте стой!»«Обед! — (Был гневен девы глас.) — Вино глотать, — шипящий газ, —Себя являя без прикрас!Твой чистый дух с которых пор Снисходит к скопищу обжор,Жующих сор, несущих вздор?Ты любишь слойку и пирог?Но и без них (пойми намёк)Воспитанным ты быть бы мог».Но возразил он слабо здесь:«И кто воспитан, хочет есть;Питание на то и есть!»И вновь она словами бьёт:«Увы, встречается народ,Не чувствующий фальшь острот!И каждый этот негодяйОт общих благ имеет пай —Ему и хлеб, и воздух дай!И человечий облик имМы нашим разумом дарим,Как шимпанзе или иным...»«Ну, это к вам не пойдёт:Ведь всем известно, — молвил тот: —Присутствующие — не в счёт».Она издала волчий рык;С опаской он на грозный ликВзглянул — там знак мелькнул на миг,Что видит дева свой разгром,Хотя не признаётся в том,Лишь мечет молнии и гром.Не речь его, но говор водОна, казалось, признаёт.«Кто дал — не одному даёт».В ответ — ни за, ни впоперёк — Промямлил: «Дар развить бы в срок», — Но сам тех слов понять не смог.Она же снова: «Если б так! Сердца бы все стучали в такт,Но мир широк — прискорбный факт!»Сказал он: «С Мыслью мир един.Так Море — шири и глубинЛишь Образ видимый один».Её ответа мрачный валСвинцом, лишь это он сказал,На голову страдальца пал.«Высоких тем за болтовнёйБеспутный не узрит герой,Что тешится словес игрой.Кто любит „Таймс“, сигарный дым,Кто завсегдатай пантомим — Способен к пакостям любым!»Ему б ответить в тот же миг, А он пристыженно поник:«Почище, чем играть в безик!»Прочёл в её глазах вопрос, Хотел ответить её всерьёз,Но ничего не произнёс.Сестрой витражного окнаЕго щека, что её видна:Зальёт румянцем — вновь бледна…Смягчила жёсткости налёт,Когда сказала в свой черёд:«Меньшого больший превзойдёт».«Настолько этот факт весом, —Промолвил он, — и нов притом,Что даже нужды нету в нём».И поднялась в ней страсть волной.Встряхнула злобно головой:«Нет, есть — для случая с тобой».Но, видя, как дрожит беднякИ к жалости взывает как,Смягчила вновь и тон, и зрак.«За Мыслью обратись к мозгам:Её доставит Разум нам,Идеи укрывая там.Кто ищет истины исток,Зрит вглубь, поймёт: Идей потокИз Образов и проистёк.Предмет учёнейших заботТа цепь и круг чудесный тот:Ведь Мысль нам Образы даёт».Они пошли; был ровен шаг,Но видеть мог, вглядевшись, всякЕго лицо объявший мрак [53].