Люфтваффельники

Бывшие солдаты вермахта и люфтваффе свято поверили в преимущество социализма, поэтому остервенело пахали днем и ночью, как убежденные «стахановцы», ненавязчиво подгоняемые строгим конвоем, в слабой надежде завершить текущую пятилетку за три дня. И тем самым хотя бы частично искупить свою вину перед русским народом и заработать себе пусть даже иллюзорный шанс на досрочно-условное освобождение, с торжественным клятвенным обещанием, передать всем своим грядущим потомкам строгий запрет, когда-либо пересекать границу СССР и не дай Боже с оружием в руках. Думается, именно поэтому здание нашей казармы было построено очень добротно, качественно и на славу.

А гуманизм русского народа всегда был общеизвестным, поэтому «перековавшуюся на гостеприимном Урале» немчуру после окончания войны почти сразу отпустили на историческую родину восстанавливать то, что неосторожно порушили русские солдаты, а зря. Поторопились однозначно. Надо было бы «бригаду трудолюбивых пацанов-ударников» до 2000-го года у нас в гостях подержать, чтобы в соответствии с обещаниями М.Горбачева, немецкие гастарбайтеры построили каждому жителю СССР отдельное жилье. Сдается мне, что именно из-за этой непродуманной и скажем честно — несвоевременной амнистии фашистских прихвостней, сорвалась глубоко просчитанная жилищная программа нашей великой и мудрой КПСС.

Как уже ранее описывалось, казарма представляла собой стандартный образец саксонско-тевтонского народного зодчества в самом лучшем его проявлении. Итак, опустим то, что в здании были 5-метровые потолки, всевозможные грандиозные арки, идеальные мраморные полы в туалетах и огромные окна с метровыми по ширине подоконниками. Кстати, окна легко открывались и почему-то их фрамуги никогда не перекашивались, а также было еще достаточно много удивительных, но приятных мелочей, которые исправно функционировали, несмотря на преклонный возраст. И еще была грандиозная, но тоже не менее старая и помпезная лестница с широкими ступенями и старомодными перилами, чтобы подняться по которой, необходимо было затратить пару минут из своей «быстротекущей» жизни.

Пока командир роты совершал свое чинное восхождение по замечательной лестнице с целью величаво прибыть в подчиненное ему подразделение, дневальный на тумбочке, да и вся рота в целом, уже отчетливо слышала неумолимое приближение нашего любимого отца-благодетеля. Более того, спрогнозировать его настроение и последующее поведение было тоже вполне легко и абсолютно реально, причем с большой долей вероятности. Так как эхо виртуозных и многоэтажных ругательств, изрыгаемых нашим дорогим Нахреным, гулко разносилось по всему лестничному пролету, многократно усиливаясь в акустической модуляции, хаотично отражаясь от фундаментальных стен и добротных перекрытий, приобретая наиболее угрожающие нотки.

Обреченный и «сбледнувший с лица» дневальный на тумбочке у входных дверей непроизвольно напрягался, испытывая гарантированную слабость в коленках от предстоящего «незабываемо-приятного» свидания со своей «ласковой и справедливой» судьбой в виде капитана Нахрена, в явном предчувствии получить гарантированную пару «внеочередных» нарядов. Хорошо бы — еще пару… Кстати, предчувствие в данном случае еще никого никогда не обманывало и не разочаровывало.

Дневальный курсант по роте мгновенно вспоминал все свои прегрешения «вольные» и «невольные», успевал написать чистосердечную явку с повинной, включая в нее такие неоспоримые факты из своей биографии, как персональное участие в покушении на Д.Ф.Кеннеди, Ф.Кастро, Л.Н.Троцкого и Николая II и умудрялся составить подробное завещание. Особо расторопный дневальный еще успевал позвонить родственникам с последним прощальным словом, а также попросить искреннее прощение у всех курсантов роты, чтобы его не «поминали лихом» в случае чего. А это «чего» в данный момент неумолимо поднималось по лестнице.

Остальные парни, которые, не будучи намертво прикованы дисциплинарной цепью к тумбочке дневального и поэтому имевшие относительную свободу передвижения в замкнутом пространстве казармы, сразу же поголовно испытывали массовую слабость живота и острый приступ «медвежьей болезни». В связи с чем, почти все пацаны, скоропостижно и наперегонки ломились в туалеты казармы, лелея в перепуганных душах, смутную надежду быстро занять пустующую кабинку и закрывшись изнутри на все запоры, а также для пущей надежности еще и подперев хлипкую дверцу своей ногой, безвозвратно затеряться в недрах романтично журчащих очек. Кое-кто был бы рад выброситься в окно от греха подальше, но приличная высота второго этажа здания останавливала от такого радикального выхода. Основная масса курсантов, затаив дыхание, плотно облепила массивные колонны, поддерживающие тяжеловесные своды арок и отделяющие спальное помещение от центрального коридора. Все ребята приняли максимально обтекаемый вид, стараясь идеально скопировать и придать своим лицам цвет бежевой известки на побеленных стенах. Мимикрия, знаете ли, и все такое. Короче, любой хамелеон бы удавился от зависти.