Читаем Люфтваффельники полностью

Лена заметно смутилась от такой рекламы и на ее смуглых щечках, под ровным загаром явно проступил румянец. Лелик картинно испугался.

— Молчу, молчу, второй такой кралечки нет, и не будет. Господи! Ну почему я — твой брат?! Ленка! Женился бы, не глядя! Да ладно, шучу. Короче, парни, знакомьтесь, потом будете всем рассказывать, какую красоту своими собственными глазами видели. Ведь не поверит никто.

От крайней степени изумления, я реально чуть не выпал из окна. С ужасом представляя, что это милейшее существо стало невольным свидетелем нашего не слишком приличного загула, я мгновенно протрезвел и густо покраснел. При этом, лихорадочно соображая, что лучше — все же прыгнуть в окно, сгореть ярким пламенем от стыда прямо на месте или каким-то немыслимым образом найти подходящие и достоверные слова для объяснения, что воздух в комнате (весь воздух) испортил в принципе не совсем я. Мой ступор был безнадежный, глобальный и качественный. Мозг ушел в длительную перезагрузку. А Лена была действительно фантастически хороша — глаз не оторвать!

Мысленно проклиная вонючего скунса Копыто, я жалко улыбнулся и, стараясь не смотреть в бездонные как украинская ночь глаза обворожительной Лены, многократно запинаясь и заикаясь, представился.

— Ссссссссса-а………шшшшшшшша.

Лелик приняв мое стеснение и волнение за естественный шок от сногсшибательного вида неземной красоты своей сестренки, сразу прокомментировал мое скромное и целомудренное представление.

— Александр — сама галантность и воспитанность, признанный стихоплет и дамский угодник. Большая половина из любовных признаний курсачей нашей роты писана этим застенчивым громилой. Не смотри, что он подпирает потолок головой и плечами закрывает окно. Где-то там — глубоко в душе, Санька — ранимое и нежное создание с трепетным сердцем и весьма приличным воспитанием, которое не смогли вытравить из него ни хамоватые отцы-командиры, ни длительное пребывание в отвратных стенах циничного по сути военного училища которое, прошу заметить, мы искренне любим. Кстати, поздравление в стихах, что ты получила на годовщину своей свадьбы и от которого еще восторженно визжала, а потом многократно показывала всем и каждому — его работа. Точно-точно. Можешь сказать спасибо.

Лена как-то очень недоверчиво и скептически посмотрела на меня и не совсем убедительно выдавила.

— Верю. При-ят-но. Спасибо.

На тот момент, под пренебрежительно-укоризненным взглядом смуглой черноволосой богини нереальной и завораживающей красоты, я готов был немедленно выброситься в открытое окно, но 3-й этаж — это согласитесь, ни туда и ни сюда. С жизнью не покончишь, а будешь только глупо выглядеть. Я реально ощущал, как от всепожирающего стыда ярким пламенем горят мои щеки и уши.

— Ну, а это Витя.

Лелик посмотрел на сильно ссутулившегося Копыто, который был неожиданно тих, несказанно смущен и подозрительно задумчив. Было заметно, что от позорного и скоропостижного бегства из квартиры родителей Лелика, Витю останавливало лишь то, что сумка с его вещами, деньгами и документами валялась неизвестно где. А бежать в киевскую ночь налегке и без копейки денег было несколько безрассудно. Да и сестра у Лелика оказалась, мягко говоря, редкой гармоничной красоты. От такой девушки не бегают, за ней бежать надо причем, высунув язык и затаив дыхание.

Лелик пристально посмотрел на Копыто, сделал паузу, пытаясь вспомнить какое-нибудь яркое его достоинство и в результате недолго подумав, выдал следующее.

— Короче, это Витя! Просто, Витя… Витя из Пилопедрищенска. Это типа, город такой. Очень известный город… в узких кругах.

Витя Копыто тем временем тоже был, мягко говоря, не в своей тарелке или вернее сказать — на грани обморока от удушья сероводородом. Он задумчиво теребил в руках футболку Лелика, которой еще пару минут назад очень старательно разгонял грозовые облака. Витек тоже густо покраснел и, пряча свои вечно выпученные глаза «испуганного ребенка», тихо промямлил.

— Витя. Копыто. Витя Копыто. Из Пилопедрищенска. Витя Копыто из Пилопедрищенска. Добрый вечер, тоесть доброй ночи…

Лена не переставая смотреть на нас с нескрываемой опаской, своими нереально огромными серо-зелеными глазами тоже густо покраснела и, непроизвольно морща свой аккуратный носик (поймите правильно, запах стоял сногсшибательный), вежливо представилась.

— Лена, очень ….. очень….. приятно. Я тут вам поесть приготовила. Мама с дачи звонила, просила присмотреть за вами. Мол, чтобы ребята не голодали. Я прихожу, а вас дома нет.

— А, это я ребятам вечерний Киев показывал. Всем каштаны очень понравились и Днепр тоже.

— Ну, я наварила вам тут всего и решила дождаться, чтобы рассказать что, где приготовлено и проследить заодно, чтобы вы поужинали, а то еще похудеете, вот будет неудобно. Позвонила домой Валентину, чтобы не беспокоился, и задремала…вот.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии