Читаем Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 полностью

Идею взятия в плен всех итальянских частей в моей зоне ответственности я отверг с самого начала, поскольку, с одной стороны, это было бы трудно сделать, а с другой – это могло бы не столько пойти нам на пользу, сколько навредить.

Отдельные армейские и зенитные подразделения, приданные моему штабу и штабу 2-го воздушного флота во Фраскати, были усилены, а расположенные там же бомбоубежища расширены.

Период, предшествовавший отступничеству Италии, для моих командиров и меня был периодом исключительного нервного напряжения. Для меня как для солдата необходимость лгать и притворяться, навязанная мне нашими союзниками и Гитлером, была невыносимой. Я не мог увязать воедино действительно существовавшую вероятность того, что наши союзники ведут нечестную игру, с моим твердым доверием по отношению к моим итальянским соратникам и моей верой в слово, данное королем и Бадольо. Связанное с этим беспокойство, а также мои далеко не самые приятные контакты со ставкой фюрера, бремя служебных забот, распространение войны в воздухе на всю территорию Италии и мрачные перспективы, маячившие впереди, – все это постепенно подтачивало мои нервы. Тем не менее, в день, когда Италия сдалась, принесший с собой еще и бомбовый удар по моему штабу, высадку войск альянса в заливе Салерно и бегство королевской семьи и правительства из Рима на самолете, я почувствовал радость от того, что сделал все, что было в моих силах, и для того, чтобы удержать итальянцев от совершенного ими шага, и для того, чтобы уберечь Германию от тех неприятностей, которых можно было избежать.

День сдачи Италии – 8 сентября 1943 года

Утро 8 сентября не таило в себе никаких признаков того, что наступающий день станет роковым для нашей кампании на Средиземноморском театре военных действий. У меня были назначены встречи с Роаттой и де Куртеном. Когда зенитные батареи открыли огонь по бомбардировщикам противника, появившимся в небе над Фраскати, я проводил совещание, на котором обсуждались оборонительные мероприятия. Когда я покидал мой штаб, несколько бомб упало рядом с его застекленной верандой. Во время последующих налетов немало бомб разорвалось неподалеку от моего бомбоубежища. Бомбардировка противником моего штаба нанесла ущерб не столько военным учреждениям и сооружениям, сколько самому городу и его жителям. Я немедленно попросил все войска об оказании помощи в ликвидации его последствий. Этот воздушный удар оказался очень показательным, поскольку в одном из сбитых бомбардировщиков обнаружили карту, на которой было помечено местонахождение моего штаба и штаба Рихтгофена, что говорило о том, что итальянцы явно помогли противнику. Как бы то ни было, работа моего штаба была прервана лишь на очень короткое время. Это стало возможно благодаря хорошей организации связи. Было очевидно, что король и Бадольо дали разрешение на эту атаку, хотя я не мог бы и не стал бы возражать, если бы меня попросили переместить мой штаб в какое-нибудь не столь густонаселенное место. Когда через несколько минут после воздушного рейда противника я покинул мое бомбоубежище, подразделения ПВО и пожарные из Рима уже въезжали в городок – это ясно говорило о том, что им было заранее известно о налете.

Я был вынужден считаться с возможностью проведения противником десантной операции в ночь с 8 на 9 сентября, а также открытого сотрудничества итальянцев с альянсом.

Но даже после описанного утреннего воздушного налета поведение итальянского командования не изменилось. Я приказал моему начальнику штаба и генералу Туссену, сменившему Ринтелена на его посту, посетить совещание с Роаттой на Монте-Ротондо. Я также еще раз переговорил со всеми командирами боевых частей, приказал им находиться в полной готовности и отдал распоряжение перевести штаб военно-морских сил из Рима в район Фраскати. Уже после полудня позвонил Йодль и поинтересовался, соответствует ли действительности переданное по радио сообщение о том, что Италия сдалась. Поскольку я ничего об этом не слышал, мы договорились созвониться позднее. На мои вопросы по поводу радиосообщения я получил от итальянской стороны поразительный ответ, будто бы это отвлекающий маневр и что война будет продолжена. Тогда я в категорической форме потребовал немедленно дать официальное опровержение этой опасной фальшивки. Но оно так и не прозвучало, а тем временем итальянскому правительству пришлось публично во всем признатьсяд Первым мне сообщил об этом тот же Йодль, от которого я узнал о соответствующем сообщении по рации, только что полученном в ставке фюрера. Я сообщил эту информацию Туссену и Вестфалю, которые пытались выяснить, что происходит, и которым Роатта заявил, что все разговоры о сдаче – инспирированная «утка».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии