Людовик XIV и его век. Часть первая

Людовика XIII отвлекли от подозрений насчет брата постоянные сумасбродства Бекингема, однако эти подозрения он никогда полностью из своего сердца не изгонял. Поэтому, как только до него опять дошли разговоры о сближении между Гастоном и Анной Австрийской, старые дрожжи, которые давно уже кисли в глубине его души, снова принялись бродить. Королева-мать и Ришелье, интересы которых в этих обстоятельствах совпадали, объединили свои усилия, чтобы усилить ревность короля. Со всех сторон к Людовику XIII приходили услужливо составленные донесения; в этих донесениях говорилось, что Анна Австрийская, молодая, красивая испанка, наскучив бесплодием и находя в ответ на пылкость своих чувств лишь холодного и унылого мужа, мечтала как о конце своего рабства о смерти его величества и на случай этой смерти заранее заключила союз, более соответствующий ее вкусам и характеру. Вследствие этого Людовик XIII тотчас счел себя окруженным заговорщиками. Так что, сообразно желаниям королевы-матери и кардинала, он был как нельзя лучше расположен к жестоким наказаниям. Недоставало только заговора, и вот вспыхнул заговор Шале.

III. 1626

Господин де Шале. — Его характер. — Заговор герцога Анжуйского, открытый Шале кардиналу Ришелье. — Кардинал и герцог Анжуйский. — Замысел женитьбы. — Арест в Блуа герцога Сезара Вандомского и великого приора Франции, внебрачных сыновей Генриха IV. — Граф де Рошфор. — Монастырь капуцинов в Брюсселе. — Заговор созрел. — Арест, суд и казнь Шале. — Королева вызвана на заседание совета. — Ответ королевы.

Шале занимал должность королевского гардеробмейстера. Он был очень высокого происхождения. Внук маршала де Монлюка, он по материнской линии состоял в свойстве со славной семьей Бюсси д’Амбуаза, сестра которого была женой маршала и столь героически обороняла Камбре от испанцев.

Шале был красивый молодой человек в возрасте от двадцати восьми до тридцати лет, очень элегантный и пользовавшийся большим успехом у женщин, не слишком рассудительный, чрезвычайно насмешливый, неосмотрительный и тщеславный, как повторивший позднее его судьбу Сен-Мар. Незадолго до описываемых нами событий у него случилась дуэль, наделавшая много шума и высоко поставившая его во мнении тогдашнего общества, в котором еще живы были отголоски традиций рыцарства. Полагая, что у него есть основания жаловаться на Понжибо, брата графа де Люда, он отправился поджидать его на Новом мосту, где, как ему было известно, тот должен был проехать, и прямо там, заставив обидчика взяться за шпагу, убил его. Буаробер, весьма любивший, по словам Таллемана де Рео, молодых людей, сочинил на его смерть элегию.

В то время было весьма модно замышлять заговоры против первого министра, обладавшего всей властью и оставлявшего королю лишь тень могущества, что заставляло старого архиепископа Бертрана де Шо, которого Людовик XIII очень любил и которому он часто обещал кардинальскую шапку, говорить:

— Ах, будь король в милости, я был бы кардиналом!

Эта мода не стала еще опасна для заговорщиков, ибо тогда еще были живы Марийяк, Монморанси и Сен-Мар. И потому Шале вступил в заговор против кардинала, то есть он действовал, как все.

Однако на этот раз заговор имел определенное значение. Во главе заговорщиков стоял Гастон, который еще не был обесчещен непрерывными подлостями, совершенными им впоследствии, и которого подстрекали Александр Бурбонский, великий приор Франции, и Сезар, герцог Вандомский; именно они, будто бы, предложили Гастону план заговора и вовлекли в него Шале. Еще пять или шесть молодых людей примкнули к герцогу Анжуйскому и сговорились вместе с ним убить кардинала.

Вот каким образом предполагалось исполнить этот замысел.

Ришелье, под всегдашним предлогом плохого состояния своего здоровья, предлогом, который так часто служил ему во все годы его власти, без конца оспариваемой и беспрестанно возраставшей, удалился в свой загородный дом во Флёри и оттуда управлял делами королевства. Герцог Анжуйский и его друзья должны были, сделав вид, что охота увлекла их в сторону Флёри, нагрянуть к его высокопреосвященству, якобы для того, что напроситься к нему на обед, а затем при первой же возможности окружить его и убить. Все подобные заговоры, кажущиеся нам сегодня невозможными или, по крайней мере, странными, были тогда в ходу, и череда заговоров прокатилась чуть ли не по всей Европе. Именно так Висконти был убит в кафедральном соборе Милана, Джулиано Медичи — в соборной церкви Флоренции, Генрих III — в Сен-Жермене, Генрих IV — на улице Железного ряда, маршал д’Анкр — на Луврском мосту.