Люди зимы

«Никакой Герти нет, – пояснил Лусиус. – Она сама их пишет, а потом “находит”». Для людей, страдающих расстройством психики, это достаточно типично: такие больные часто предпринимают разнообразные действия, с помощью которых они пытаются убедить себя в том, будто все, что они себе вообразили, происходит на самом деле. К счастью, подобные состояния чаще всего обратимы… – Он ненадолго замолчал, задумчиво теребя свои щегольские усики. – Саре необходим полный покой. Смена обстановки тоже пошла бы ей на пользу – в этом доме слишком многое напоминает ей о потере. В этом отношении наилучший вариант – психиатрическая клиника в Уотербери. Как только Сара перестанет на каждом шагу получать подтверждения того, что ее фантазии могут быть реальны, перевозбужденный мозг начнет успокаиваться. А как только наступит улучшение…

Тут Мартин вывел брата в коридор.

«Пожалуйста… – услышала я его голос… – Пусть она еще немного побудет здесь. Я уверен, через какое-то время ей станет лучше…».

В конце концов, Лусиус согласился, но только при условии, что он сможет держать меня под более или менее регулярным наблюдением. Теперь он приезжает каждый день и делает мне какие-то уколы, от которых мне хочется спать, спать, спать… И я сплю, сплю целыми днями, а когда просыпаюсь, Мартин кормит меня с ложечки супом и яблочным пюре.

«Ты обязательно поправишься, вот увидишь… – твердит он как заклинание. – Ты должна поправиться. А теперь поешь и отдыхай».

Не спать очень трудно, но я стараюсь изо всех сил. Я знаю, что не должна спать. Иначе я могу не увидеть мою Герти, когда она вернется.

Сегодня – седьмой день с тех пор как я ее «разбудила». У меня осталось всего несколько часов, потом Герти исчезнет навсегда. Пожалуйста, беззвучно молю я неизвестно кого, позволь ей вернуться ко мне!

«Как ты себя чувствуешь?» – спрашивает Лусиус каждый раз, когда приезжает делать свои уколы.

«Лучше. Намного лучше», – отвечаю я и снова засыпаю.

Сегодня утром меня, наконец, отвязали от кровати.

«Ну вот, – сказал Лусиус. – Будешь хорошо себя вести, и такие меры больше не понадобятся».

Тем не менее, я должна оставаться в комнате. Мне нельзя выходить во двор, нельзя принимать гостей. Даже Амелии, которая приезжала меня навестить, Мартин не позволил подняться наверх. Лусиус сказал, что это может меня слишком взволновать, и тогда все начнется сначала, а Мартин очень этого боится – боится, что если я не пойду на поправку, ему придется отправить меня в психиатрическую лечебницу, из которой я могу уже никогда не выйти.

«Запомни, больше никаких записок от мертвых, никаких разговоров о том, что Герти убили!» – предупреждает он меня, и я киваю, как марионетка, изображая послушную жену.

«И перестань вести этот свой дневник! – заявил мне Мартин сегодня. – А лучше – дай его сюда, я его сожгу!». К счастью, я предвидела, что такое может произойти, и протянула ему свой старый дневник, который я вела когда-то много лет назад, и в который записывала разные пустяки – как я научилась печь бисквитный торт, как ходила на торжественный ужин в городскую церковь и так далее. Трюк сработал: даже не заглянув в тетрадь, Мартин на моих глазах швырнул его в огонь. Я, конечно, притворилась, будто ужасно расстроилась, зато Мартин был до крайности доволен своим героическим поступком: как же, ведь он проявил твердость и спас свою несчастную сумасшедшую жену от еще большего безумия!

Тем не менее, в его движениях мне почудилась и какая-то лихорадочная торопливость. В последние дни в Мартине стало проявляться нечто такое, чего я никогда прежде за ним не замечала. Обреченность, отчаяние, неубывающая тревога и страх. Самый настоящий страх. Можно подумать, будто все свои «решительные» действия он совершает вовсе не для того, чтобы спасти меня от безумия, а для того, чтобы помешать мне узнать правду.

Вот только какую правду он от меня скрывает?..

И другой, пожалуй, самый главный вопрос: что именно заставляет меня так думать – моя паранойя, в которую Мартин с Лусиусом изо всех сил пытаются заставить меня поверить, или все дело в том, что я – единственный человек, который способен видеть вещи ясно – видеть то, что происходит на самом деле?