Результатом столь противоречивой переписки стало распоряжение Александра II о покупке картины не более чем за 15 000 руб. серебром. Во время переговоров о приобретении картины, которыми занимались со стороны России князь Гагарин и хранитель Лувра Рейзе, речь шла не о картине Леонардо да Винчи, а о картине «работы Луини». В марте 1860 г. деньги из Государственного казначейства перевели в Париж и 29 июля 1860 г. картину на пароходе «Тверь» доставили в Санкт-Петербург. 2 августа 1860 г. ящики (картина и рама к ней были упакованы в два ящика) вскрыли в Зимнем дворце «в присутствии таможенного чиновника». 28 августа 1860 г. вставленную в раму картину поместили в Белый зал и «представили» в час пополудни Александру II[996]. Картина находилась в Белом зале вплоть до февраля 1861 г., после чего ее передали в Императорский Эрмитаж[997]. И подобные истории случались довольно часто, продолжая традиции, заложенные Екатериной II, когда российские императоры последовательно пополняли художественные коллекции Императорского Эрмитажа.
Значительные суммы тратились на пополнение коллекций императорского Эрмитажа и при последующих царствованиях. Последние крупные приобретения профинансированы при Николае II. Например, за период с 1906 по 1915 гг. на средства Министерства Двора, среди прочего, приобрели полотно Леонардо да Винчи «Мадонна Бенуа» за 150 000 руб. Всего же за 1906–1913 гг. для Императорского Эрмитажа приобретено художественных ценностей на 460 000 руб., а для Музея им. Александра III куплено экспонатов на 555 000 руб.
После восшествия Николая II на трон возникла настоятельная необходимость создания официальных портретов императора. Эти портреты продолжили официальную иконографию Романовых. Заметим, что Николай II, понимая политическую необходимость создания таких портретов, относился к позированию без всякой радости. 30 января 1895 г. Николай II записал в дневнике: «Было первое сидение, пока меня рисовали и лепили со всех сторон одновременно: Репин, Антокольский и Васютинский[998]. Это длилось больше часа – скука!». Подобные записи появились в дневнике и в последующие дни. 9 февраля 1895 г. у молодого императора буквально прорвалось: «Опять сидел козлом отпущения у художников». Всего им было дано 7 часовых сеансов[999].
Отметим, что сеансы позирования проходили в Царском Селе, где тогда протекал медовый месяц императорской четы. Отсюда понятно и раздражение императора, вынужденного отрываться от своей «душки». Хотя эскизы картин писались в Царском Селе, фоном для императора старались сделать интерьеры Зимнего дворца как главной резиденции монархов.
В марте 1895 г., как отмечено в дневнике Николая II, «Аликс сидела для Антокольского». В мае 1895 г. Николай II дал два часовых сеанса для датского художника Туксена: «После завтрака сидел час, пока Туксен рисовал меня для картины нашей свадьбы. В то же время Васютинский делал медальон Аликс».
В сентябре 1895 г. Николай II: «После завтрака сидел более часа, пока с меня лепил Бернштам[1000], за кот. просил Боголюбов». Скульптору было дано три сеанса, во время последнего из них император «боролся со сном, пока… с меня лепил Бернштам». Затем для Бернштама «сидела» Александра Федоровна, император «сначала присутствовал, а потом пошел погулять». Мог ли представить тогда император, что его бюст работы Л. А. Бернштама будет сегодня украшать Готическую библиотеку Зимнего дворца?
В последующие годы были написаны еще несколько портретов императора Николая II на фоне интерьеров Зимнего дворца. Пожалуй, самыми яркими из них оказались парадные портреты императора работы Э. К. Липгарта.
Однако самым значимым портретом Николая II, украшавшим Угловой кабинет императрицы Александры Федоровны с 1900 по 1917 г., стал портрет кисти В. Серова – знаменитый портрет императора Николая II в тужурке.