Люди Церкви, которых я знал

– На прошлой исповеди (да вменит мне её Бог в исповедь!) я вела себя как бушующее море, а Вы были подобны скале на берегу, которая испытывает на себе всю ярость волн, но остаётся неподвижной. Я говорила себе: «Что это за человек? Почему он остаётся спокойным? Он что, гора, которую Бог поставил посреди моря?» Чем дольше Вы оставались спокойны, тем больше это меня бесило. Я подумала: «Вот для меня подходящая возможность выместить свою злость, а заодно и развлечься». И ещё: «Или он не понимает, что я над ним издеваюсь, или Сам Бог послал его вразумить меня, сумасшедшую». Причина, по которой я вымещала свой гнев на Вас, священнике, хотя Вы ни в чём не были передо мной виноваты, была та, что другой священник вынул из-под меня последний камень, который не давал мне окончательно упасть. Велик или мал был этот камень, я не знаю, но с тех пор я опустилась на самое дно ада, и это едва не привело меня к самоубийству. Я думала: «Если жизнь лишь в удовольствиях, мимолётных связях и наслаждениях, то в ней нет никакого смысла». После этого я накупила лекарств и ядов и приехала в ваше горное селение, чтобы покончить здесь со своей безрадостной и тревожной жизнью. Первую ночь в гостинице я провела без сна, мучаясь помыслами отчаяния. Утром я вышла на площадь и взглянула на людей, наслаждавшихся сходившей с высокой горы прохладой. Им, опалённым жаром мегаполисов, казалось, будто они очутились в раю. В один момент мой взгляд упал на такси и застыл в недоумении. Машины постоянно наполнялись людьми. Они уезжали и тут же возвращались. Постепенно площадь опустела, и я осталась практически одна. Я подошла к таксисту и спросила: «Куда едут все эти люди?» – «Ты разве не знаешь? В монастырь к чудотворной Румелийской иконе Богородицы. А ещё там хранится оружие командора Караискакиса^[122]». – «Ты не понял, оружие меня не интересует. Есть там люди, с которыми можно было бы поговорить о своих проблемах?» – «Есть, и даже образованные». – «Тогда вези меня туда». Отче, по дороге мне было страшно. Я никогда ещё не видела таких диких мест, никогда не проезжала по такому длинному ущелью. Таксист постоянно рассказывал мне о чудесах Богородицы («Вот здесь видны следы Богородицы, там – отпечаток ноги, там – постоялый двор, в котором спали нашедшие икону, а там – пещера, которая ведёт…»), но я его совсем не слушала: внутри у меня всё горело. Когда я прохаживалась по монастырскому двору, меня впечатлило спокойствие на лицах монахов. Мне вспомнилось старинное присловье: «Увидел человека – увидел Бога твоего». А ещё я вспомнила нашего учителя, который рассказывал нам о своём паломничестве к иконе Богородицы в Лионе: «На длинном пути, ведущем к святыне, ты встречаешь монахинь с чётками в руках: одна от другой довольно далеко. Их скромные фигуры и опущенные головы говорили о том, что когда ты дойдёшь до цели, то найдёшь там Бога, Который беседует с людьми. А если ты не почувствуешь этого, то в этом будет целиком твоя вина». Тогда я подумала: «Или я здесь вымещу на ком-то свой гнев, или покончу с собой». С таким помыслом и зашла я в исповедальню. Если помните, я дерзко спросила Вас: «Ты хочешь жить?» – И Вы мне ответили: «Конечно». – «Сколько лет?» – «Тысячу и ещё столько же». – «Ты радуешься жизни?» – «Ещё как: я целыми днями смеюсь». – «И у тебя не бывает тревог?» – «Нет, только испытания, которые Бог посылает мне, чтобы я стал лучше». А теперь, дорогой мой отец, я пришла, понимая всю свою ответственность за то, что сделала. Путь греха я выбрала сама.

Она начала с грехов плоти, с неправильного употребления всего, что Бог дал человеку на земле. Мой ум смутился, когда я увидел её слёзы и услышал сквозь рыдания о её падениях. К сожалению, человек вдали от Бога становится ненасытным ко всякому наслаждению и разврату и не знает границ в греховных удовольствиях. Затем последовали грехи, связанные с её профессией: ложь, махинации, хитрости – сплошной ад: нигде не было человечных отношений, сострадания и любви. Всё это было убито корыстолюбием и самолюбием. Здесь невольно почувствуешь правоту слов, которые нам когда-то сказал один неверующий учитель: «Сочувствие – свойство недоразвитых людей». Она всё говорила и говорила… Как в одной сказке о драконе, мы поднимались на горы и спускались с них, пока не дошли до равнины, где она возблагодарила Бога и прославила Его за долготерпение, с которым Он относился к ней столько лет, и стала просить о милости и прощении за свою прошлую жизнь. Я подумал: «Разве мытарь в Евангелии сделал больше, чем она, простёршаяся у ног Иисуса?»

Монастырские часы пробили полночь, когда мы закончили исповедь. Снаружи снега намело по колено, мороз продирал до костей. Я сказал ей:

– Как же ты, дочка, провела прошлую ночь без отопления?

– Это правда, в моей гостинице не топят. Дома мне постоянно не хватает батарей, и хотя я включаю электронагреватели, тепла мне всё равно мало. Я из тех, кто не переносит холода.

Утром на богослужении она рассказала мне о чуде благодати Божией: