Люди сороковых годов

12 февраля 1932 года. Варшава.

Дорогой князъ, я все еще сижу в Варшаве и не знаю, когда уеду: никак не могу кончить всех моих дел, очень мне все это неприятно. Но зато думала увидеть Вас перед отъездом, так как Вы писали, что работы в замке окончатся к январю.

Теперь узнала от Николая Николаевича, что и к февралю Вы не приедете в Варшаву…

Очень жаль, но что же делать!

Получили ли Вы мое длинное письмо с поздравлением к Новому году в ответ на Ваш привет? Неужели оно тоже пропало? Во всяком случае, ответа от Вас я так и не получила. Может быть, Вы не любите эпистолярное искусство? А я, как назло, люблю писать длинные хорошие письма и еще больше люблю их получать. Но сейчас у меня нет никакого настроения заняться сочинительством, — я вижу, что мои весточки либо не доходят до Яновца, либо… не доходят до Вашей души.

Довольны ли Вы тем, что у вас в замке ученые раскапывают подземные ходы, что-то ищут и нарушают вековую тишину? Мне почему-то грустно стало, когда я это узнала. Мне все кажется, что Яновец стал уже не тем, каким я его знала летом.

Когда я выздоравливала, прочла дневник Францишки Красин-ской по-польски. и в восторге от этой маленькой книжки. Как чудесно было в замке в те времена! Мне все хотелось с вами о ней поговорить, но, видно, не придется.

А пока до свидания, дорогой князъ, будьте здоровы и счастливы. Я уезжаю далеко-далеко. Но время ведь идет быстро. Год или полтора пройдут скоро, и тогда, бог даст, мы с Вами еще свидимся…

Привет Яновцу

Нина Янковская.

Майор, улыбаясь, сложил письмо, спрятал его в карман гимнастерки и добавил:

— Нас, конечно, мало интересует, встретились они или нет, и чем все это дело кончилось. Но вот за одно сообщение мы определенно благодарны графине: она ненароком выболтала тайну этого старого замка, сообщив о подземных ходах. Мы навели справки. Эти ходы ведут далеко в сторону позиций гитлеровцев и определенно нам пригодятся. Наши саперы очень заинтересовались ими.

Где-то в ночи, за стенами блиндажа гремели разрывы немецких мин. Немцы опять ждали атаки, и тяжелое грозное молчание советского переднего края выматывало у них нервы.

Все шло по плану.

По дорогам Польши

Распростившись с гостеприимными пехотинцами, мы с фронтовым шофером Макаром Приходько покатили на юг, стараясь держаться вдоль Вислы. Я спешил в старинный польский городок Тарнобжег — в этом городе и в его окрестностях разместились дивизии знаменитого 6-го гвардейского Львовского орденов Красного Знамени и Кутузова 2-й степени истребительного авиационного корпуса, чья слава широко прогремела в дни недавней жестокой битвы за Яссы. Руководил им замечательный человек, опытнейший генерал Александр Васильевич Утин. У него было три дивизии — 23-я гвардейская, которой командовал мой старый друг, участник создания первых комсомольских организаций в Ростове Грисенко, 22-я — мужественного истребителя и опытного командира Горегляда и 9-я гвардейская, командиром которой был самый знаменитый летчик нашего времени, трижды Герой Советского Союза молодой сибиряк Александр Покрышкин; мы познакомились с ним недавно в Москве, и теперь мне предстояло собрать материал для книги об этом незаурядном человеке.