Читаем Люди сороковых годов полностью

- Ну, это бог знает, ты сам еще не знаешь того.

- Совершенно знаю, потому что совершенно убежден, что больше всех женщин люблю вас.

- Но за что же именно?

- Вот уж этого никак не могу объяснить: за то, вероятно, что это была первая любовь, которой мы вряд ли не остаемся верными всю жизнь.

- А я думала, что немножко и за другое, - произнесла Мари.

- А именно?

- За согласие во взглядах и убеждениях...

- Может быть, и то! - подхватил Вихров.

Когда они сели в карету, он велел кучеру ехать не на Литейную, где жил генерал, а к себе на квартиру.

- И это тоже душа простора просит? - спросила его еще раз Мари.

- И это тоже! - отвечал Вихров.

Мари возвратилась домой часу во втором. Генерал собирался уже совсем лечь спать.

- Где это ты так долго была? - спросил он ее с некоторым беспокойством.

- К Донону ужинать с Полем заезжали, - отвечала она, проходя мимо его комнаты, но не заходя к нему.

- А, это хорошо! Что ж вы ужинали? - спросил ее генерал.

- Да я и не знаю, все очень вкусные вещи.

- Там славно кормят, славно; надобно и мне туда с Эммой съездить! произнес генерал вполголоса и затем задул свечу, отвернулся к стене и заснул мирным сном.

<p>XV</p><p>ДРУГОГО РОДА ВЕЧЕР У ПЛАВИНА</p>

Перед масленицей Эйсмонд и Вихров одновременно получили от Плавина печатные пригласительные билеты, которыми он просил их посетить его 11-го числа февраля, в 10 часов вечера.

- Это, надо быть, именины его будут, - сказал генерал.

- Вероятно, - отвечал Вихров.

- А что, вы поедете?

- Не думаю!

- Ну, нет, - что там, поедемте, он человек почтенный; я одиннадцатого числа заеду к вам и непременно утащу вас.

Последнее время генерал заметно заискивал в Вихрове и как бы даже старался снискать его интимную дружбу. 11-го числа часов в 9 вечера он действительно заехал к нему завитой и напомаженный, в полном генеральском мундире, в ленте и звезде.

- Пора, пора! - говорил он, как-то семеня ногами и имея в одно и то же время какой-то ветреный и сконфуженный вид.

Вихров ушел к себе в спальню одеваться.

- Пожалуй, надобно будет белый галстук надеть? - спросил он оттуда.

- Непременно-с! - отвечал генерал, охорашиваясь перед зеркалом и заметно оставаясь доволен своею физиономиею. - У него все будет знать, прибавил он.

- Знать? - переспросил Вихров.

- Да-с! Сенаторы и министры считают за честь у него быть.

- Вот как! - произнес герой мой, и (здесь я не могу скрыть) в душе его пошевелилось невольное чувство зависти к прежнему своему сверстнику. "За что же, за что воздают почести этому человеку?" - думал он сам с собой.

В карете генерал, когда они поехали, тоже все как-то поеживался, откашливался; хотел, как видно, что-то такое сказать и не находился; впрочем, и пространство, которое им надобно было проехать до квартиры Плавина, было слишком небольшое, а лошади несли их быстро, так что через какие-нибудь минуты они очутились уже у подъезда знакомого нам казенного дома.

Генерал довольно легко выскочил из кареты; в сенях перед зеркалом он еще раз поправил маленьким гребешком свой хохолок и стал взбираться на лестницу. Вихров следовал за ним. Когда они потом отворили двери в квартиру к Плавину, то Вихрова обдало какой-то совсем не той атмосферой, которую он чувствовал, в первый раз бывши у Плавина. В зале он увидел, что по трем ее стенам стояли, а где и сидели господа во фраках, в белых галстуках и все почти в звездах, а около четвертой, задней стены ее шел буфет с фруктами, оршадом, лимонадом, шампанским; около этого буфета, так же, как и у всех дверей, стояли ливрейные лакеи в чулках и башмаках.

"Что такое, где мы это?" - подумал Вихров.

Самого Плавина он увидел стоявшим в дверях гостиной, высоко и гордо поднявшим свою красивую белокурую голову, и тоже в звезде и в белом галстуке.

Когда Вихров подошел к нему поклониться, Плавин дружески, но заметно свысока и очень недолго пожал ему руку. Генералу же он пожал руку гораздо попродолжительнее и даже сказал при этом что-то такое смешное, так что старик махнул только рукою и пошел далее в гостиную. Между гостями Плавина было очень много статс-секретарей, несколько свитских генералов и даже два-три генерал-адъютанта и один товарищ министра. Вихров начал уже чувствовать, что он обмирает в этом обществе: с кем заговорить, что с собой делать - он решительно не находился... Вдруг вдали, в углу гостиной, он увидел и узнал, к величайшему восторгу своему, еще памятное ему лицо Марьеновского. Как к якорю спасения своего бросился он к нему и, даже не совсем соблюдая приличие, во весь голос закричал ему:

- Марьеновский, здравствуйте! Узнаёте ли вы меня?

Сам Марьеновский был уже совсем седой и несколько даже сгорбленный старик, но тоже со звездой и в белом галстуке. Видно было, что служебные труды и петербургский климат много, если не совсем, разбили его здоровье. Всмотревшись в лицо героя моего, он тоже воскликнул:

- Боже мой! Кажется, господин Вихров!

- Точно так, - отвечал тот, и оба приятеля, не стесняясь тем, что были на модном рауте, расцеловались между собой.

Перейти на страницу:

Похожие книги