Люди сороковых годов

Вихров взял ее у него. В предписании было сказано:

"Предав вас вместе с сим за противозаконные действия по службе суду и с удалением вас на время производства суда и следствия от должности, я вместе с сим предписываю вам о невыезде никуда из черты городской впредь до окончания об вас упомянутого дела".

- Очень хорошо-с! - сказал Вихров, обратясь к полицеймейстеру.

- Позвольте мне от вас получить расписку в получении этого предписания, - проговорил тот.

Вихров дал ему эту расписку.

Полицеймейстер не уходил: ему тоже, как видно, хотелось ругнуть губернатора.

- Вот начальство-то как нынче распоряжается! - проговорил он, но Вихров ему ничего не отвечал. Полицеймейстер был созданье губернатора и один из довереннейших его людей, но начальник губернии принадлежал к таким именно начальникам, которых даже любимые и облагодетельствованные им подчиненные терпеть не могут.

В зале между тем раздались новые шаги.

Вихров взмахнул глазами: в двери входили оба брата Захаревские - на лицах у обоих была написана тревога.

- Я все, кажется, исполнил, что вы желали, - обратился Вихров к полицеймейстеру.

Тот понял этот намек, поклонился и ушел.

- Вы слышали, какую штуку с вами сыграл господин губернатор? - спросил прокурор. У него губы даже были бледны от гнева.

- Читаю вот все это теперь, - отвечал Вихров.

Виссарион Захаревский начал молча ходить взад и вперед по комнате; он тоже был возмущен поступком губернатора.

- Я журнала их о предании вас суду не пропустил, - начал прокурор. Во-первых, в деле о пристрастии вашем в допросах спрошены совершенно не те крестьяне, которых вы спрашивали, - и вы, например, спросили семьдесят человек, а они - троих.

- Троих! - воскликнул Вихров.

- Троих! - повторил прокурор. - Потом об голоде и холере они никаких новых повальных обысков не делали, а взяли только прежние о том постановления земского суда и опеки. В деле аки бы ваших сношений через становую приставшу с раскольниками есть одно только голословное письмо священника; я и говорю, что прежде, чем предавать человека суду, надо обследовать все это законным порядком; они не согласились, в то же присутствие постановили, что они приведут в исполнение прежнее свое постановление, а я, с своей стороны, донесу министру своему.

- Благодарю вас, - сказал Вихров, протягивая ему руку.

- Это невозможно, невозможно-с, - говорил прокурор; губы у него все еще оставались бледными от гнева.

Виссарион тоже, наконец, заговорил.

- Главное дело тут - месть нехороша, - начал он, - господин Вихров не угодил ему, не хотел угодить ему в деле, близком для него; ну, передай это дело другому - и кончено, но мстить, подбирать к этому еще другие дела по-моему, это нехорошо.

- Вопрос тут не во мне, - начал Вихров, собравшись, наконец, с силами высказать все, что накопилось у него на душе, - может быть, я сам во всем виноват и действительно никуда и ни на что не гожусь; может быть, виновата в том злосчастная судьба моя, но - увы! - не я тут один так страдаю, а сотни и тысячи подчиненных, которыми начальство распоряжается чисто для своей потехи. Будь еще у нас какие-нибудь партии, и когда одна партия восторжествовала бы, так давнула бы другую, - это было бы еще в порядке вещей; но у нас ничего этого нет, а просто тираны забавляются своими жертвами, как некогда татары обращались с нами в Золотой Орде, так и мы обращаемся до сих пор с подчиненными нашими!.. Вот даю клятву, - продолжал Вихров, - что бы со мной ни было, куда бы судьба меня ни закинула, но разоблачать и предавать осмеянию и поруганию всех этих господ - составит цель моей жизни!..

- Все это совершенно справедливо! - подхватил инженер, - и против этого можно только возразить: где ж этого нет? Везде начальство желает, чтобы подчиненные служили в их духе; везде есть пристрастие, везде есть корыстолюбие.

- Как везде? - спросил прокурор. - Ни на одном языке слова даже нет: взятка.

- Слова нет, а самое дело есть, - произнес, смеясь, инженер.

- Нигде такого дела нет, нигде! - воскликнул Вихров. - Извините, Виссарион Ардальоныч, я сегодня в сильно раздраженном состоянии - и потому не могу удержаться и приведу вам вас же самих в пример. В вашем доме этот господин губернатор... когда вы разговаривали с ним о разных ваших упущениях при постройке дома, он как бы больше шутил с вами, находя все это, вероятно, вздором, пустяками, - и в то же время меня, человека неповинного ни в чем и только исполнившего честно свой долг, предает суду; с таким бесстыдством поступать в общественной деятельности можно только в азиатских государствах!

Инженер весь вспыхнул.

- Да вы, может быть, бог знает как напутали при исполнении ваших поручений; он этим и воспользовался, - отдал вас под суд.

- Если бы даже я и напутал, так он не должен был бы сметь отдавать меня под суд, потому что он все-таки знал, что я честно тут поступал!