- А в том, например, что неужели вы никогда и никого не любили, кроме вашего мужа? - проговорил Вихров неторопливым голосом.
Мари несколько мгновений молчала; видимо, что она обдумывала, как отвечать ей на этот вопрос.
- Никого! - произнесла она, наконец, с улыбкой.
- Не верю! - воскликнул Павел. - Чтобы вы, с вашим умом, с вашим образованием, никого не любили, кроме Евгения Петровича, который, может быть, и прекрасный и добрый человек...
- Никого не любила! - поспешила перебить его Мари.
- И впредь не полюбите?
- Постараюсь, - сказала Мари.
- И что же, все это для исполнения священной обязанности матери и супруги? - спросил Павел.
- Для исполнения священной обязанности матери и супруги, - повторила за ним немножко комическим тоном и Мари.
- Только для этого, не больше?
- Только для этого, не больше, - повторила еще раз Мари.
- Ну, а мне больше этого и знать ничего не надо! - произнес Павел.
- Ничего? - спросила Мари.
- Ничего, потому что я теперь уже все знаю.
Мари опять немножко лукаво улыбнулась и встала.
- Пора, однако, пойдем обедать! - сказала она.
Павел последовал за ней. За обедом генерал еще больше развернулся и показал себя. Он, между прочим, стал доказывать, что университетское образование - так себе, вздор, химера!
- Чему там учат? - говорил он. - Мне один племянник мой показывал какой-то пропедевтик [66]! Что такое, скажите на милость!
Вихров усмехнулся немного.
- Да и в корпусах, я думаю, тому же самому учат, - проговорил он.
- Э, нет! - воскликнул генерал. - В корпусах другое дело. Вон в морском корпусе мальчишке скажут: "Марш, полезай на мачту!" - лезет! Или у нас в артиллерийском училище: "Заряжай пушки - пали!" - палит! Есперка, будешь палить? - обратился он к сынишке своему.
- Буду, - отвечал тот, шамша и тяжело повертываясь в креслицах.
Что этими последними словами об морском корпусе и об артиллерийском училище генерал хотел, собственно, сказать - определить трудно. Вихров слушал его серьезно, но молча. Мари от большей части слов мужа или хмурилась, или вспыхивала.
III
НАКОПЛЕНИЕ ОДНОРОДНЫХ ВПЕЧАТЛЕНИИ
Герой мой очень хорошо видел, что в сердце кузины дует гораздо более благоприятный для него ветер: все подробности прошедшего с Мари так живо воскресли в его воображении, что ему нетерпеливо захотелось опять увидеть ее, и он через три - четыре дня снова поехал к Эйсмондам; но - увы! - там произошло то, чего никак он не ожидал. Когда он подъехал к их даче, то в палисаднике на этот раз никого не было. Он вошел в него и встретил, наконец, лакея, который объявил ему, что господа уехали сначала в Петербург, а потом и за границу.
Павла это известие сильно озадачило.
- Что же, они давно уже собирались уехать? - спросил он.
- Нет, вдруг что-то надумали, - отвечал лакей.
Вихров ничем иным не мог себе объяснить этот печальный и быстрый отъезд Мари, как нежеланием с ним встретиться. "Неужели это она меня избегает?" подумал он, отчасти огорченный отъездом Мари, а частью и польщенный им в своем самолюбии.
Вскоре после того он получил весточку и от Фатеевой.
Клеопатра Петровна уехала из Москвы, очень рассерженная на Павла. Она дала себе слово употребить над собой все старания забыть его совершенно; но скука, больной муж, смерть отца Павла, который, она знала, никогда бы не позволил сыну жениться на ней, и, наконец, ожидание, что она сама скоро будет вдовою, - все это снова разожгло в ней любовь к нему и желание снова возвратить его к себе. Для этой цели она написала ему длинное и откровенное письмо:
"Мой дорогой друг, Поль!.. Я была на похоронах вашего отца, съездила испросить у его трупа прощение за любовь мою к тебе: я слышала, он очень возмущался этим... Меня, бедную, все, видно, гонят и ненавидят, точно как будто бы уж я совсем такая ужасная женщина! Бог с ними, с другими, но я желаю возвратить если не любовь твою ко мне, то, по крайней мере, уважение, в котором ты, надеюсь, и не откажешь мне, узнав все ужасы, которые я перенесла в моей жизни... Слушай: