- Тут, изволите видеть, какая статья вышла! - продолжал секретарь. - По крайности, на базаре так болтал народ: малый-то этот, убийца, еще допреж того продался в рекруты одному богатому мужику; так я полагаю, что не тот ли откупил его.
- Может быть! - согласился с этим и Вихров и затем, попросив секретаря, чтобы тот прислал ему дело, отпустил его в суд.
Жрец Фемиды, обругав еще раз земскую полицию, отправился и через несколько минут прислал требуемое от него дело, а Вихров между тем, написав к доктору отношение, чтобы тот прибыл для освидетельствования тела умершей крестьянки Анны Петровой, сам, не откладывая времени, сел в почтовую повозку и поехал. В Вытегру он приехал на рассвете. Все какие-нибудь хитрые и лукавые приемы были ему противны по натуре его. Он прямо подъехал к дому убийцы, вошел и велел позвать к себе всех домашних. Пришли: старик отец, старуха жена его, девка-работница, а парня не было.
- Где же сын твой? - спросил Вихров старика.
- За сеном он, судырь, уехал, - отвечал тот несколько сконфуженным голосом.
Вихров в это время случайно взглянул в окно и увидел, что какой-то молодой малый все как-то жался к стене и точно прятался за нее.
- Да это не он ли? - спросил он вдруг старика.
- Он и есетко, - отвечал тот и рассмеялся как-то неестественно.
- Ну, уж позови и его сюда, - сказал Вихров.
Старик ушел.
Старуха мать стояла в это время, совсем опустив голову в землю, а девушка-работница как-то глядела все в сторону. Малый вошел вместе со стариком отцом. Он, видимо, бодрился и старался казаться смелым; собой он был белокурый, черты лица имел мелкие и незначительные, но довольно неприятные. Взглянув на него, Вихров совершенно убедился, что он был убийца. Он велел его явившемуся сотскому держать под надзором и затем приказал позвать к себе деревенского пастуха их. Тот пришел. Это был огромный мужик, с страшно загорелым лицом и шеей, так что шивороток у него был почти в воспалительном состоянии; на ногах у него были кожаные башмаки, привязанные крепко увитыми на голенях ремнями; кафтан серый и в заплатах, и от всего его пахнуло сильно сыростью, точно от гриба какого-нибудь. Войдя в избу, он оставил за собою сильный след грязи.
- Как намокли, проклятые! - говорил он, смотря себе на ноги.
Вихров сначала не принял осторожности и, не выслав старика отца (парень, мать и девка сами вышли из избы), стал разговаривать с пастухом.
- Ты у здешнего хозяина ночуешь?
- Нет, не ночую! - отвечал пастух каким-то глухим голосом.
- А как молодой хозяин жил с женою - согласно, али нет?
- Почем же я знаю? - отвечал пастух мрачно.
- А если я знаю, что ты знаешь - и знаю даже, что ты говорил, как хозяин твой убил жену свою, - сказал Вихров.
Пастух при этом посмотрел ему исподлобья в лицо, а потом повел глазами в ту сторону, где стоял старик, отец убийцы. Вихров догадался и выслал того. Они остались вдвоем с пастухом.
- Что же, парень убил жену? - спросил Вихров.
Пастух молча, не произнеся ни слова, мотнул только ему головой.
- Как же он убил ее, каким орудием? - спрашивал Вихров.
Пастух взял себя за горло рукой и сдавил ею горло.
- Удавил или задушил?
Пастух опять, как немой, показал себе пальцем на руку.
Вихров понял его.
- Больше ты ничего не знаешь? - спросил он его.
- Ничего, - отвечал пастух.
Вихров отпустил его до поры до времени.
Уходя, пастух оставил снова сильный след грязи.
- Извините! - сказал он, обертываясь в дверях к Вихрову с какой-то полуулыбкой.
Вскоре после того приехал доктор. Оказалось, что это был маленький Цапкин, который переменился только тем, что отпустил подлиннее свои бакенбарды... С Вихровым он сделал вид, что как будто бы и знаком не был, но тот не удержался и напомнил ему.
- Мы встречались с вами у женщины, несчастливой в семейной жизни, а теперь сходимся у женщины, уже убитой своим мужем, - проговорил он.
Доктор сначала на это ничего не отвечал и даже сконфузился немного.
- Я уже женат, - проговорил он.
- Слышал это я, - подхватил Вихров.
Маленький доктор перешел, посредством протекции Захаревского, в эту губернию именно потому, что молодая жена его никак не хотела, чтобы он жил так близко к предмету прежней своей страсти.
- Мы тело должны выкопать и вскрыть, - сказал ему Вихров.
- Да, - отвечал ему доктор с важным видом: как большая часть малорослых людей, он, видимо, хотел этим нравственным раздуваньем себя несколько пополнить недостаток своего тела.
Вихров для раскапывания могилы велел позвать именно тех понятых, которые подписывались к обыску при первом деле. Сошлось человек двенадцать разных мужиков: рыжих, белокурых, черных, худых и плотноватых, и лица у всех были невеселые и непокойные. Вихров велел им взять заступы и лопаты и пошел с ними в село, где похоронена была убитая. Оно отстояло от деревни всего с версту. Доктор тоже изъявил желание сходить с ними.
Дорогой Вихров стал разговаривать с понятыми.
- Ведь баба-то, братцы, говорят, убита мужем? - обратился он ко всем им.
- Бог ее знает, батюшка, - отвечали те в один голос.
- Нет, не бог, а и вы знаете! - сказал им укоризненным тоном Вихров.
Мужики на это ничего не сказали.