- Ничего! - отвечала совершенно откровенно Фатеева. - Кто же нам мог рассказать все это? С учителями мы больше перемигивались и записочки им передавали; или вот насчет этих статуй ты мне напомнил: я училась в пансионе, и у нас длинный этакий был дортуар... Нас в первый раз водили посмотреть кабинет редкостей, где, между прочим, были статуи... Только, когда приехали мы домой и легли спать, одна из воспитанниц, шалунья она ужасная была, и говорит: "Представимте, mesdames, сами из себя статуй!" И взяли, сняли рубашечки с себя, встали на окна и начали разные позы принимать... Вдруг начальница входит. "Это, говорит, что такое?" Одна маленькая воспитанница испугалась и призналась. "Хорошо, - говорит начальница, - стойте же так всю ночь!" - да до утра нас без белья и продержала на окнах, холод такой - ужас!
- Картина недурная, я думаю, была при этом, - заметил Павел.
- Да, были прехорошенькие, - отвечала Фатеева.
- И из них же вы, я полагаю, первая были.
- Я недурна была.
- Сего качества вы и ныне не лишены.
- Я не знаю, - отвечала она кокетливо.
- А я знаю, - проговорил он и, подойдя к ней, крепко обнял и поцеловал ее.
Впечатлением ее приятной наружности он, кажется, хотел заглушить в себе не совсем приятное чувство, произведенное в нем ее признанием в ничегонезнании.
- Ну-с, что я вам толковал сегодня - завтра я вас спрошу, - сказал он.
Фатеева мотнула ему головой в знак согласия. Вихров, в самом деле, спросил ее:
- Кто был Ахиллес?
- Греческий вождь, - отвечала она.
- А чем он замечателен?
- Забыла.
Вихров ничего на это не сказал, но заметно, что это немножко его покоробило.
"Что же это такое?" - думал он, глядя на Клеопатру Петровну, сидящую у своего стола и как-то механически заглядывающую в развернутую перед ней книгу. - "Посмотрите, - продолжал он рассуждать сам с собой, - какая цивилизованная и приятная наружность, какое умное и образованное лицо, какая складная и недурная речь, а между тем все это не имеет под собою никакого содержания; наконец, она умна очень (Фатеева, в самом деле, была умная женщина), не суетна и не пуста по характеру, и только невежественна до последней степени!.."
Придумывая, чтобы как-нибудь все это поправить, Павел с месяц еще продолжал m-me Фатеевой рассказывать из грамматики, истории, географии; но, замечая наконец, что Клеопатра Петровна во время этих уроков предается совершенно иным мыслям и, вероятно, каким-нибудь житейским соображениям, он сказал ей прямо:
- Нет, душа моя, поздно тебе учиться!
- Поздно! - согласилась с этим и сама Клеопатра Петровна.
Вслед за тем проводить с нею все время с глазу на глаз Павлу начало делаться и скучновато.
- Я, душа моя, с приятелями хочу повидаться, - сказал он ей однажды, но так как ты меня к ним не пустишь, потому что тебе скучно будет проводить вечер одной, то я позову их к себе!
- Пожалуй, позови! - разрешила ему Фатеева.
- Это все народ умный-с! Не то, что ваши Постены, - сказал Павел.
- Очень рада их посмотреть, - проговорила m-me Фатеева.
Павел на другой же день обошел всех своих друзей, зашел сначала к Неведомову. Тот по-прежнему был грустен, и хоть Анна Ивановна все еще жила в номерах, но он, как сам признался Павлу, с нею не видался. Потом Вихров пригласил также и Марьеновского, только что возвратившегося из-за границы, и двух веселых малых, Петина и Замина. С Саловым он уже больше не видался.
В день вечера Клеопатра Петровна оделась франтоватее обыкновенного и причесалась как-то удивительно к лицу.
- Вот это merci, merci, - говорил Павел, целуя ее.
Ему хотелось и приятно было погордиться ею перед приятелями: существенного недостатка ее, состоящего в малом образовании, они, вероятно, не заметят, а наружности она была прекрасной; точно так же и перед ней он хотел похвастаться приятелями или, по крайней мере, умом их.
Первый пришел Неведомов, и Фатеева, увидев его в зале, сначала было испугалась.
- Там какой-то шатающийся монах зашел, - сказала она, войдя к Павлу.
- Нет, это Неведомов, - произнес Вихров, так уже привыкший к костюму приятеля, что забыл даже об этом предупредить Клеопатру Петровну. Пожалуйте сюда, Николай Семенович! - закричал он Неведомову.
Тот вошел к ним в гостиную.
- Monsieur Неведомов, madame Фатеева, - сказал Павел, и Клеопатра Петровна оприветствовала Неведомова уж как следует гостя и села затем в довольно красивой позе; некоторое недоумение, впрочем, не сходило еще у ней с ее лица.
- Мы жили с вами в одних номерах, и я не имел чести с вами встречаться, - начал как-то тяжеловато умный Неведомов.
- Да, я так рада, что мы переехали сюда, - отвечала тоже не совсем впопад m-me Фатеева.
- А что Марьеновский? - поспешил перебить их разговор Павел.
- Он, вероятно, сейчас придет.
- Очень рад, очень рад! - повторил Вихров.
Он знал, что Марьеновский своею приличною наружностью больше всех понравится m-me Фатеевой.
- А вот и он, браво! - воскликнул Павел, услышав негромкие шаги приятеля.
Вошел, в самом деле, Марьеновский.
- Madame Фатеева! - сказал ему Павел, показывая на Клеопатру Петровну.