Люди сорок девятого (СИ)

"Четыре десятки... Я вытащу, мне должно повезти, если только... Если..." Парень изумился, что за помрачение на него нашло, если он всерьез подумал... Страшное сомнение, призрак минувшей ночи сидело в голове Моргана.

- Давай, - сказал он решительно, открывая глаза. "Подойди только к решетке поближе и я..." Взгляд стрелка предательски устремился на револьвер на бедре врага, и Джонатан, перехватив его, протянул колоду не вставая с места, через стол, почти лежа грудной клеткой на его крышке, развернув карты веером, рубашкой к заключенному.

- Я твои шулерские приемы насквозь вижу, чертов реб. - отрывисто бросил Морган. Кровь отлила от лица Линдейла, такого оскорбления не потерпел бы никто. Он рванул из кобуры револьвер левой рукой, и направил дуло Джуннайту в лоб.

- Пять, - сказал Джон четко, а через секунду - четыре.

- И что ты сделаешь, реб? - в голосе Моргана было торжество, - Пристрелишь?

- Нет, - внезапно передумал Линдейл и отложил револьвер на стол. Джуннайт насторожился.

- Я просто скажу, что ты трус, как все синебрюхие. Боишься даже попытаться. - Джонатан выговорил последнее слово очень отчетливо, абсолютно без акцента. Призрение, звучавшее в его тоне, обожгло Моргана. Линдейл говорил совсем тихо, но для слуха стрелка его слова были громче трубного гласа.

- Не ори на меня, чертов реб! - выкрикнул Джуннайт. - Заткнись... и будь проклят!

Весь белый, вцепившись левой рукой в прут, высунув другую сквозь решетку, насколько позволяла цепь, трясущимися от бешенства пальцами, Морган выдернул из череды одинаковых, тонких прямоугольных картонок, одну, первую попавшуюся, и швырнул противнику в лицо.

- Прекрасно, - прокомментировал Линдейл, хладнокровие вернулось к нему, он бросил колоду в плевательницу и, нагнувшись, поднял двумя пальцами с пола карту. Ту самую. Поглядел на нее, кивнул, и развернул лицевой стороной к Моргану.

- Десять пик. - его холодный металлический голос подтвердил то, во что Джуннайт не мог поверить, даже имея доказательство перед глазами, - Браво.

Стрелок, потрясенный до глубины души, подозрительно поглядел на карту, но Джон видел, как он цепляется за решетку, чтобы не упасть.

- Ты поганый лжец, если меня обманываешь. - наконец сумел выговорить Морган. Джонатан Линдейл рассмеялся.

- Мне нравится твоя ярость. Ты выиграл, я проиграл. Все честно.

Не покидая своего места, он открыл ящик стола и, порывшись в нем, достал ключ от наручников.

- Давай руки, - в голосе Джона Моргану почудилась благодушная усталость, и он мгновенно заподозрил подвох, но все же протянул вперед, насколько это было возможно, все еще трясущуюся от затаенной ярости, сжатую в побелевший кулак руку. Улыбаясь краем рта, Линдейл снова перегнулся через стол, как когда давал тянуть карту, приблизившись ровно настолько, насколько нужно, ни дюймом дальше, и, немного повозившись, открыл замок. Морган стряхнул браслет резким движением и, нетерпеливо отдернув руку, протянул врагу второе запястье. "Что за новую игру затеял этот мерзавец?" - думал он и не находил ответа. Тем временем Линдейл освободил его окончательно, и наручники с грохотом упали на пол. Растирая онемевшие за ночь, ободранные и только что освобожденные запястья, стрелок вопросительно и недоверчиво глядел на человека снаружи, ожидая продолжения и опасаясь подвоха.

Спрыгнув со стола, Джонатан снял с гвоздя, вбитого в стену, связку ключей и, отыскав нужный, вставил его в замочную скважину.

Странная, невероятная мысль, рожденная болезненной подозрительностью, возникла в мозгу заключенного, и он спросил:

- Эй, Линдейл, почему ты делаешь это?

Подняв голову, Линдейл устало взглянул в глаза Моргану, его рука с ключом замерла; на мгновение ему снова показалось, что он стоит у себя в комнатке за баром, перед зеркалом...

- Мы, люди сорок девятого[21.], - медленно проговорил Джонатан, будто собираясь с мыслями, - должны держаться друг друга, нас и так немного осталось...

Он не мог объяснить иначе, Морган не понял бы его.

Ключ медленно повернулся в замке, дверь завыла на ржавых петлях, и открылась; долгое, как вечность мгновение, Джуннайт стоял, оцепенев, глядя на сонно прикрывшую глаза кобылу на другой стороне улицы, а потом рванулся вперед.

Линдейл, швырнув ключи на пол камеры сквозь решетку, преградил ему путь, и Морган мгновенно поддел носком сапога стоящий поблизости стул, опрокинув его под ноги врагу. Джон замешкался, отпихивая мебель в сторону, а стрелок отпрыгнул назад, пригнувшись, словно хищник и приготовившись к схватке. Боли он не чувствовал, в голове была одна только мысль: "У него ранена нога... больная нога..." Усилием воли Джуннайт оттеснил в глубину памяти сверкающие горы под вечном сводом небес, весь мир сосредоточился в глазах противника и когда Линдейл попытался провести молниеносный хук слева, его зрачки сказали об этом, неуловимо изменившись. Морган успел увернуться и ответить, резко выбросив вперед сжатый кулак. Джонатан отшатнулся, будто кобра, и сразу же врезал ребром ладони парню в поясницу, отчего внутри него проснулась рвущаяся наружу боль, заглушенное наркотиком ярости.