Люди солнца

– Я не вернусь, даже если мне встретятся кусачие пауки! – твёрдо ответила она и скрылась в чёрном провале.

Уже привычный всем лязг тяжёлого камня возвестил, что крышка люка надёжно заперта. Но никто не расходился: ждали испуганного, тревожного стука. Лишь через час мы покинули гулкий цейхгауз.

Я поспешил в каминный зал. Здесь Готлиб и Робертсон укладывали на глиняный раствор кирпичи: мы взялись устанавливать русскую печь. «В нашей стране, Расие, – сообщила нам Власта, – утренняя трапеза называется «завтрак». То есть вечером готовится то, что будут есть только завтра. Готовится это так: жарко нагревается округлый очаг печи, в него на угли ставится горшок с «завтраком», и топочный проём плотно закрывается. И то, что наполняет горшок – не варится, и не печётся, а медленно, всю долгую ночь томится. При таком способе приготовления пшённая или гречневая каша делается такой сильной, что ей одной бывают сыты, например, ушедшие на покос косцы, – а это одна из самых трудных работ в поле».

И мы с благодарной радостью взялись следовать советам Ярослава по установке такой печи. Потому что, признаюсь, нас с Эвелин не отпускала тревога: не заметят ли наши домашние, что они совершенно не употребляют при трапезах мясо.

Да, поспешил, и, войдя, встретил тёплый взгляд лучистых бархатных глаз.

«Есть кое-что интересное!» – сказали мне глаза Эвелин.

Я поспешил подойти, и она протянула мне небольшую чашку.

– Каков запах? – негромко спросила она.

Я наклонил над чашкой лицо.

– Сильно и отчётливо пахнет жареным мясом!

– Замечательно! – улыбнулась мне Эвелин. – А это всего лишь взбитые яйца, запечённые с рубленым зелёным луком. Для Иннокентия мы назовём это блюдо «паштет из оленины с жарлёзом».

– Что такое жарлёз? – заинтригованно спросил я.

– Просто так словцо выдумали. А Иннокентий пусть считает, что это что-то французское жаренное.

Взглянув в сторону дальней стены, я увидел томно возлежащего на роскошном диване «повара французского короля». Перед ним находился диванный лаковый стол, заваленный толстыми, в цветных переплётах томами. Все французские книги, какие удалось найти в нашей библиотеке. Медленным, изящным жестом раскрывая очередную, Поль-Луи восторженно восклицал: «О, шарман!» [7]

– Я скажу Иннокентию, что в Париже одна порция такого блюда стоит полфунта. Он будет глотать с закрытыми от восторга глазами!

Таким образом, на обед были поданы: «суп из перепелиных дрюзцов», котлеты «ламантюр под грибами», картофельное пюре с «тортольёном из корюбасца», пирог с капустой «мечта кардинала», и, конечно, «паштет из оленины с жарлёзом».

Наевшись так, что было трудно дышать, я после обеда, прихватив с собой стул, занял место там же, где и вся взволнованная тревожно-радостным ожиданьем команда: напротив последней двери лабиринта, в восьмиугольной башне. Мэтр Штокс показывал интереснейший опыт. Между двумя вбитыми в дощечку гвоздями он опускал монету. Монета проходила легко. Потом Штокс нагревал её над пламенем горящей свечи. И, к изумлению детворы, нагретая монета между гвоздями уже не проходила.

– Любой штук, который есть сильно нагрет – есть расширяться! – плавным жестом указывая на застрявшую между гвоздями монету, подытожил он очередной урок.

Вместе с детворой я во все глаза смотрел на монету, которая, без прикосновения к ней, вдруг проскользнула сквозь препятствие и со звоном упала.

– Потому што теперь этот штук есть остыть! – объявил очень довольный фон Штокс.

Кто-то из детишек, вскочив, бросился было эту монету поднимать…

Но не поднял. Дрогнула дверь, и в открывающемся проёме появилась раскрасневшаяся, с сияющими глазами Омелия. На шее у неё на длинном шнурке висел и поблёскивал золотом складной нож.

Подхваченный общим восторгом, я бросился к ней и стал громко выкрикивать похвалы и приветствия.

Необычный урок

Наверное, Чарли совсем не спал в эту ночь. Утром он первым вскочил и бросился всех будить. И вот после завтрака огромный цейхгауз снова заполнила атмосфера с намёком на грозную торжественность. Снова все, в зелёных плащах, окружили вход в подземелье. Темноту, потрескивая, отгоняли смолистые факелы.

– Сегодня мы собрались, чтобы поприветствовать отважность того, кто осмелился пройти тяжёлый запутанный лабиринт! – громко проговорил Готлиб.

Чарли, откровенно дрожа, шагнул к люку. Дэйла с нами не было, он рано утром, взяв, между прочим, с собой Гобо и Баллина, уехал к Хью Гудсону. Поэтому напутствовать Чарли подошёл Пит. Обнял. Прошептал, как уже было заведено:

– Иди только по красным стрелкам! И помни: его пройти можно!

– Если испугаешься, – завершил Готлиб прощание обязательной фразой, – стучи в крышку люка, мы тебя выпустим. Но тогда ты своё право на попытку теряешь.

Подняли тяжёлую круглую крышку. Чарли, судорожно цепляясь за края лука, полез вниз. И, едва только он взялся за перекладины лестницы, люк заложили окованной крышкой и с демонстративным грохотом положили на неё камень.

Несколько минут стояли в полном молчании. Я не без напряжённости представлял, как мальчишка в полной темноте ползёт по узкой отвесной лестнице.