Любушка-голубушка

– Ну ладно, – буднично, даже устало проговорил Иван. – Поехали, Денис, нам тут больше нечего ловить.

– С ними и правда поедешь? – угрюмо спросил Денис, глядя на Элю.

– С нами, – ответила за нее Люба.

– Само собой, – солидно подтвердил Виктор.

– Я вот что хотел сказать… – начал Денис, и Люба поняла, что вот сейчас…

– Я хотел сказать, что это не потому что… – опять заговорил Денис. – Это не из-за нее, не из-за Женьки, это просто…

Он не договорил, махнул рукой и пошел к машине. Быстро влез на водительское место и захлопнул дверцу.

Черныш беспокойно залаял. Высунулся Денис, свистнул, Черныш как ошалелый кинулся к джипу, вскочил внутрь, в предусмотрительно распахнутую заднюю дверцу. Он и впрямь обожал кататься на автомобилях, сразу видно.

– О чем это Денис? – удивленно спросил Иван.

– Не понимаю, – быстро проговорила Люба. – Ничего не понимаю.

– Ладно, – махнул рукой Иван и тоже двинулся к машине. Обернулся на полпути: – Эля, ты… извини.

Иван запнулся, но все было понятно и так, поэтому Эля кивнула.

– Люба, вы… я хотел сказать, что… – Иван снова запнулся, и, хоть Любе ничего не было понятно, она тоже кивнула. – Хорошо, – закончил Иван. – Тогда до встречи.

Он сел в джип, и через несколько секунд машина исчезла из глаз.

– Кто-нибудь что-нибудь понял? – спросил Виктор.

– Подождите, – сказала Люба, – я сейчас.

И ринулась в рощу. Ей нужно было побыть одной. Сейчас, срочно! Остаться одной…. Без страхов последнего получаса, без напряжения последнего дня, без боли последней любви. Перевести дух, как будто попрощаться с собой прежней.

Она вбежала в березы. Ветер, который, притихнув, подслушивал и подсматривал за происходящим, ожил, оживился, метался по ее следу, взвихривал палую листву, а когда ему было мало, начинал дергать березы за косы и взметывать ввысь ржавое золото, украшавшее их. Любу трясло так, что не могла ни секунды постоять спокойно, металась среди деревьев, слезы лились и лились. Самым сильным потрясением оказалось то, что Денис ее не выдал. Мог бы, но… Почему? Пожалел? Кого: ее или себя? Может быть, понял, что Иван не простит ему, если он опозорит перед ним Любу?

А почему бы ему не простить?

Люба не знала почему. Или знала?

Что-то закончилось. Что-то началось. Или еще начнется? Или уже не начнется? Такие же золотые, бездумные вихри, которые крутил вокруг нее ветер, роились и в мыслях.

Не думать, просто жить. Просто принимать этот осенний, золотой ветер своей судьбы. Просто… пусть будет все так, как оно будет!

У Любы озябли пальцы, как всегда зябли от волнения или страха, и она нервно потерла их. Да так и оторопела, с изумлением глядя на левую руку.

«Камень счастья» светился.

Почему? Да кто же его разберет, камень-то…