Любовники. Плоть

Сейчас Стэггу хотелось, чтобы перерезали глотки всем пант-эльфам, сколько бы их ни было. Руки и ноги начинали нестерпимо болеть. Он чуть ли не вопил от боли, но понимал, что пант-эльфы снова его вырубят, чтобы замолчал. Кроме того, он не хотел доставлять им удовольствие, показывая, что ему больно.

Налетчики связали ему руки за спиной, на шею надели петлю и пообещали при первом подозрительном движении всадить нож в спину. Потом толкнули вперед.

Вначале Стэгг не был способен на рысь. Но потом кровообращение в ногах восстановилось, боль поутихла, и он смог держаться наравне с остальными. Это было хорошо, потому что стоило ему оступиться, и петля тут же сжимала горло, прерывая дыхание.

Они бежали вниз по какому-то редколесью. Налетчиков было около сорока, они передвигались двумя колоннами, вооруженные палашами, ассегаями, палицами, луками со стрелами. Доспехов на них не было, наверное, для увеличения подвижности. Волосы они носили не длинными, как дисийские мужчины, а очень коротко подстриженными. Лица выглядели несколько странно из-за широких темных усов. Это были первые люди с растительностью на лице, которых он увидел после возвращения на Землю.

Они вышли из лесов и подошли к берегу Гудзона. Теперь он пригляделся к пант-эльфам поближе и увидел, что усы у них вытатуированы или нарисованы.

И у каждого на груди большими буквами было вытатуировано слово «МАТЬ».

Пленников было семеро: он, пять жриц и – сердце подпрыгнуло – Мэри Кейси! У всех у них руки тоже были связаны за спиной. Стэгг попытался потянуться к Мэри Кейси и шепнуть ей словцо-другое, но веревка на шее дернула его назад.

Отряд остановился. Часть воинов занялась разбрасыванием сухих веток. Очень быстро они извлекли из кучи веток несколько больших каноэ, ловко спрятанных в выемке почвы, и отнесли их к реке.

Пленников заставили войти в каноэ, по одному в каждое, и эскадра двинулась к другому берегу.

Достигнув его, воины столкнули все каноэ в воду, чтобы течение унесло их прочь. Отряд пустился рысью по лесу. Время от времени какая-нибудь пленница спотыкалась и падала на колени или лицом в землю. Пант-эльфы поднимали ее пинками и грозили перерезать женщинам глотку, если те не перестанут вести себя как неуклюжие коровы.

Однажды упала Мэри Кейси. Кто-то пнул ее ногой в ребра, и она скорчилась от боли. Стэгг заревел от ярости:

– Если мне удастся освободиться, пант-эльф, я тебе руки оторву и вокруг шеи обмотаю!

Пант-эльф захихикал:

– Давай, милашка! Какое удовольствие оказаться в руках такого мужчины, как ты!

– Заткнись, ради Матери! – проворчал предводитель. – Что у нас тут, военный набег или вечеринка с охочими молодками?

Дальше двигались молча: часть времени бежали, потом шли. К рассвету покрыли много миль. Тропа вилась среди многочисленных холмов.

Вскоре после того как горизонт на востоке побелел, предводитель приказал остановиться.

– Замаскируемся и будем спать до полудня. Потом, если местность окажется достаточно пустынной, двинем дальше. Днем сможем пройти большее расстояние, хотя и возрастут шансы попасться врагу на глаза.

Они нашли грот, образованный нависающим утесом. Там каждый воин разостлал на жесткой земле единственное одеяло, и через несколько минут все спали, кроме часовых, оставленных для охраны пленников и наблюдения – не покажутся ли дисийцы.

И кроме Стэгга. Он тихо позвал часового:

– Эй, я не могу спать! Я голоден!

– Поешь вместе с остальными, – ответил часовой. – Если, конечно, у тебя найдется чем набить брюхо.

– Ты не понимаешь, – сказал Стэгг. – У меня не нормальная человеческая потребность в еде. Если я не буду есть каждые четыре часа, притом вдвое больше обычного мужчины, мое тело начнет само пожирать себя. Это из-за рогов. Чтобы остаться в живых, мне нужно жрать, как быку.

– Я дам тебе сена, – ответил часовой, заливаясь тихим смехом.

У Стэгга за спиной кто-то шепнул:

– Не волнуйся, миленький, я дам тебе поесть. Нельзя же, чтобы такой потрясающе красивый мужчина помер с голоду. Вот уж была бы потеря!

Раздалось какое-то шуршание, будто открывали рюкзак. Часовые пригляделись и заухмылялись.

– Похоже, ты покорил Абнера, – сказал один. – Только его дружку Люку это совсем не понравится, когда он проснется.

– Хорошо еще, что не Абнеру жрать охота, – отозвался другой. – А то он бы тебя съел. Ха-ха!

Шептавший вышел на свет, встав так, чтобы Стэгг мог его видеть. Это был тот коротышка, который с вечера так откровенно восхищался Стэггом. Он держал каравай, два больших ломтя ветчины и фляжку.

– Давай-ка, детка, садись. Сейчас мамочка покормит большого Рогатика.

Часовые засмеялись, но вполголоса. Стэгг покраснел, но отказаться от еды не мог. Он ощущал бушующий в нем огонь, плоть переваривала плоть.