Любовники. Плоть

Чиновник извинился, вышел минут на пятнадцать, в течение которых искал информацию о бывших членах экипажа «Терры». Вернувшись, он сообщил, что все, кроме одного, сейчас в Доме Потерянных Душ. Это, по его словам, был пансион со столом и квартирой для иностранцев и путешественников, не способных найти гостиницы для членов братства, к которому они принадлежат.

– Если вы – брат героя-Солнце, да еще находитесь в пределах города, то могли бы остановиться в Холле Лося, – сообщил чиновник. – Но пока вас не посвятят в братство, вам придется искать себе любое общественное или частное жилье. Это не всегда просто.

Черчилль поблагодарил и вышел. Следуя указаниям чиновника, он поехал к Дому Потерянных Душ.

Там он нашел всех оставшихся товарищей. Как и он, они оделись в местную одежду. И точно так же продали свои костюмы.

Они обменялись накопившимися со вчерашнего дня новостями, и Черчилль спросил про Сарванта.

– Мы ничего о нем не слышали, – ответил за всех Гбью-хан. – И пока еще сами не знаем, что собираемся дальше делать.

– Если проявите терпение, – сказал Черчилль, – может быть, вам удастся отплыть домой.

Он описал им состояние мореходства в Дисии и шансы на захват судна. В заключение же сказал:

– Если у меня будет корабль, для каждого из вас там найдется койка. Но вы должны быть пригодны к тому, чтобы нанять вас матросами. А это значит, что вы должны быть посвящены в какое-нибудь братство мореплавателей и должны накопить определенный опыт. Поэтому для выполнения нашего плана потребуется время. Если вас это не устраивает, можете попробовать пробираться по суше.

Прообсуждав шансы в течение двух часов, они решили присоединиться к Черчиллю.

Тот встал из-за стола:

– Отлично. Пока что ваша главная квартира будет здесь. Где найти меня, вы знаете. Счастливо, ребята.

Черчилль пустил оленей бежать медленной расслабленной рысью. Он со страхом думал, что может ждать его в доме Витроу, и никак не мог принять какого-либо решения.

Наконец коляска подкатила к дому. Слуги распрягли оленей. Черчилль заставил себя войти внутрь. Там за столом сидели Робин с матерью, весело болтая, как пара счастливых сорок.

Робин вскочила со стула и подлетела к нему, сияя от радости:

– Ред, случилось! Я беременна ребенком героя-Солнца! И жрица сказала, что это мальчик!

Черчилль попытался улыбнуться, но не смог. Даже когда Робин схватила его в объятия и закружилась с ним по комнате, он не мог себя заставить улыбнуться.

– Выпейте холодного пива, – предложила ее мать. – У вас такой вид, будто вас расстроили плохие новости. Надеюсь, что это не так. Сегодня у нас день радости! Я – дочь героя-Солнца, и моя дочь – тоже, а теперь и мой внук будет сыном героя-Солнца. Трижды благословила наш дом Колумбия! Мы должны отблагодарить ее радостью и весельем.

Черчилль сел и залпом опрокинул в себя содержимое кружки.

– Я должен просить прощения. У моих людей не все гладко. Но это не имеет к вам никакого отношения. Что я хотел бы знать, так это что Робин собирается делать дальше?

Анджела Витроу поглядела на него взглядом, проникающим, казалось, в самую глубь его мыслей.

– Что ж, теперь она примет предложение какого-нибудь молодого счастливца, жаждущего стать ее мужем. Ей придется хлопотно, потому что, по крайней мере, десять претендентов настроены весьма серьезно.

– Ей нравится кто-нибудь из них в особенности? – спросил Черчилль незаинтересованным, как он надеялся, тоном.

– Мне она этого не говорила, – ответила мать Робин. – Но на вашем месте, мистер Черчилль, я бы спросила ее здесь и сейчас – пока другие женихи не набежали.

Черчилль был поражен, но как-то сумел сохранить невозмутимое выражение лица:

– Как вы угадали, что у меня на уме?

– Но ведь вы мужчина? И я знаю, что Робин к вам неравнодушна. Думаю, вы самый подходящий для нее муж.

– Спасибо, – промямлил он. Несколько секунд он сидел молча, барабаня пальцами по столу. Потом встал, подошел к Робин, игравшей в углу со своей любимой кошкой, и взял ее за плечи.

– Робин, пойдешь за меня замуж?

– Да! – завопила она, падая в его объятия.

Вот так это и вышло.

Приняв решение, Черчилль сказал себе, что у него нет оснований для неприязни к ребенку Стэгга или тому, как Робин его зачала. В конце концов, сказал он себе, если бы Робин была замужем за Стэггом и он умер, Черчиллю не на что было бы обижаться. А фактически ситуация была аналогичной. На протяжение одной ночи Робин была женой его бывшего капитана.

И хотя Стэгг пока еще жив, это не продлится долго.

Неприятным фактором была его попытка применить готовую систему ценностей к ситуации, к которой эта система никак не подходила. Конечно, Черчиллю хотелось бы, чтобы его невеста была девственна. Этого не случилось, вот и все.

Но, несмотря на все эти логические построения, его не покидало чувство, что его предали.