Любовь Жигана

Константин курил, размышляя, что ему делать дальше, куда определить труп. Задача была не такой уж и сложной, но Константин имел привычку доделывать все до конца и доделывать качественно, без халтуры, чтобы не приходилось потом жалеть о минутах расслабленности, когда дело уже кажется сделанным и остались какие-то мелочи. Константин прекрасно знал, что именно на мелочах «сгорает» большинство из тех, кто вообще «сгорает».

Появляться на улице с оживленным движением на машине, окно которой забрызгано кровью, с трупом на переднем сиденье, было бы верхом глупости. Или совершенно отвязанной наглости. Но ни то, ни другое Константину свойственно не было.

Шиндлера нужно было просто оставить в его тачке, и пусть дожидается, когда кто-нибудь обратит внимание на машину, стоящую в тихом месте. Может пройти немало времени, пока отыщется такой любопытный. А может быть, труп обнаружат через несколько минут, – например, пацанва, потрошащая машины, оставленные без присмотра. Но в этом случае они вряд ли побегут в милицию. Словом, некоторое время у Константина есть для того, чтобы спокойно покинуть это передвижное место действия последней драмы в жизни Саши Шиндлера.

Но сначала нужно было разобраться с девчонкой, а заодно объяснить ей ситуацию, если она сама ее еще не до конца поняла.

– Ты так и не сказала мне, как тебя зовут, – спросил он, повернувшись к девице, вновь забившейся в угол салона. – Впрочем, мне это и ни к чему знать. Сейчас ты пообещаешь мне, что навсегда забудешь последние полчаса своей жизни. Тогда я тебя отпущу.

Константин сделал небольшую паузу и посмотрел на девицу, но она сидела, не шевелясь. Ее плотно сжатые губы слегка подрагивали, и хорошо заметной мелкой дрожью тряслась левая коленка. Правая нога оставалась почему-то неподвижной.

– Если же ты хоть что-то еще помнишь, – продолжал Константин, – я оставлю тебя тут наедине с Сашей, и сидеть ты тут будешь до тех пор, пока кто-нибудь не позвонит в ментовку. Но на этом твои неприятности не закончатся, они только начнутся. Поскольку ты должна будешь объяснить, как оказалась заперта в машине с убитым только что бандитом. И попробуй доказать этим «пинкертонам», что это не ты его ухлопала. Из ревности, например. А потом сама себя заперла в машине с дорогим тебе покойником… Они ничего не поймут и будут держать тебя до тех пор, пока не придумают, как его…

Константин кивнул в сторону тела застреленного им Шиндлера.

– …убийство повесить на тебя. Какой вариант ты предпочитаешь?

Девица зачем-то закивала, готовая поклясться, что она сделает все так, как он говорит, хотя Константин ничего ей и не приказывал. Просто у нее от страха язык не шевелился. А сидеть с мертвым в залитой кровью машине и дожидаться появления ментов с их неизбежными вопросами – это было вообще что-то невообразимое, это был просто фильм ужасов!

– Вот и хорошо, – улыбнулся Константин. – Вот и чеши отсюда. И помни, что ты ничего не видела и не слышала. Из ресторана сразу пошла домой. Пешком. Как уезжал Шиндлер – не видела. И вообще ничего не помнишь, пьяная была.

Девица продолжала судорожно кивать. Видно было, что ей не терпится выскочить из машины. Она явно делала над собой усилия, чтобы не поворачивать голову в сторону окровавленной правой передней дверцы и приткнувшегося к ней шиндлеровского тела.

– Давай! – скомандовал ей Константин и открыл дверцу. – И не дай бог, придется встретиться!

Он смотрел с минуту, как выскочившая из машины девица, не разбирая дороги, бежит прямо по лужам от него в сторону. Она бежала босиком, размахивая зажатыми в руке босоножками. Никакого желания оглядываться у нее явно не было.

Константин спокойно выбрался из машины, закрыл ее на ключ, поднял воротник куртки – дождь накрапывал мелкий и нудный, словно осенью, хотя до нее было еще порядочно…

Странное чувство удовлетворения испытывал Константин. И вовсе не от того, что ему удалось убить Шиндлера. Настроение его заметно поднялось, наверное, от сознания того, что он отпустил попавшуюся под руку глупую девицу.

А ведь мог убить, да и нужно было бы убить, если уж руководствоваться здравым смыслом, хотя бы потому, что она оказалась ненужным свидетелем. Раньше он так и поступил бы, прислушавшись к внутреннему голосу, который требовал подстраховаться.

Константину тем более приятно было осознавать, что он поступил вопреки логике. Да и разве можно называть здравым рассуждение, толкающее на убийство ни в чем не виновного человека? Разве есть ее вина в том, что она оказалась рядом с Шиндлером в момент его смерти? Хотя, может быть, и есть…

Кажется, он поступил здраво, оставив ее в живых.

Глава 6

Константин выполнил первое условие. Теперь Серж был свободен от опеки криминального мира и мог самостоятельно раскручивать собственный проект. Любой, даже самый сумасшедший.