Любовь (выдержки из произведений)

Мы с Мигелем развелись в Каракасе — надо сказать, что всё прошло хорошо, а это внешнее благополучие как раз и характеризовало наши отношения, длившиеся почти тридцать лет. Мы остались друзьями: влюблённость прошла, но мы по-прежнему питали друг к другу нежность. Уже через месяц Мигель познакомился с Мартой, идеальной женщиной для него, и они вернулись в Чили, пока я жила в гордом одиночестве, пожалуй, впервые в моей жизни. Свободная от уз, я вознамерилась хорошо провести время, надеясь на то, что в свои годы ещё смогу соблазнить кого-нибудь витающего в облаках. Моя свобода продлилась ровно четыре месяца и двадцать дней. На презентации своих книг на севере Калифорнии я познакомилась с Вилли, американским адвокатом, который прочитал мой второй роман «Любовь и тьма» и никак не мог выкинуть из головы любовную сцену между Ирэн и Франсиско. «Автор книги понимает любовь, как и я», — как-то заметил он одной подруге. Вот почему он решил встретиться со мной в библиотеке, где я выступила с речью о книге.

Если вы его спросите, Вилли скажет, что это была встреча двух душ, которые уже любили друг друга в прошлых жизнях, а для меня это был всего лишь приступ сладострастия. Этот мужчина казался мне крайне экзотичным: белый, точно мука, с голубыми глазами ирландца. А по-испански он говорил, как мексиканский бандит.

Поскольку я уже неоднократно упоминала об этом эпизоде своей жизни, сейчас, пожалуй, скажу кратко. Предположим, он ввёл меня в свою жизнь без особого приглашения, и мы вместе с тех самых пор. По истечении двух недель я убедилась, что помимо сладострастия первой поры я ещё и влюбилась. Влюбиться в Вилли легко, несмотря на противоречие классического латиноамериканского любовника: не шепчи мне комплименты на ухо, не танцуй, прижавшись: он обращался со мной как с приятелем. Это да, моногамия, безусловно, его плюс, и я могла бы быть такой же, благоволи ей адекватные условия жизни.

В вопросах секса тенденции меняются быстро; вот почему в девяностых я решила подготовиться к рождению внуков — так они могли бы хвастаться своей современной бабушкой. Я собиралась записаться на курс по тантрическому сексу, раздобыть куклу с реальными отверстиями и натаскать собаку на непристойные фотографии, но пришёл СПИД, снова откативший нас в тёмные времена к противозачаточным таблеткам.

Когда, в конце концов, приехали внуки, я купила им плюшевых мишек и поделилась знаниями о цветах и пчёлах. Годами человечество было охвачено ужасом, вызванным эпидемией, казавшейся божьим наказанием, пока не нашли лекарство, чтобы сдерживать её, и тогда, хоть и с оглядкой, снова стала процветать распущенность.

Между тем от президента Билла Клинтона мы узнали, что оральный секс не является таковым, если им занимаются в Белом Доме, а католическая церковь убедила нас, что, если священник занимается педофилией, то это не грех. Интернет предоставил всем доступ к тому, что раньше являлось большой тайной, и теперь на экране монитора любой мог виртуально экспериментировать с чем угодно — вплоть до самого надуманного развращения. Это не считалось сексом и, соответственно, грехом. С каждым днём я всё глубже теоретически познавала сексуальную сферу жизни, но, сколько бы я ни изучала данный вопрос, мои внуки всегда знали больше меня. Их ничем нельзя было удивить.

За многие годы писательской деятельности я изучила несколько жанров: фантастика, короткие рассказы, мемуары, эссе, исторические и молодёжные романы и даже кулинарные рецепты. Почти во всех моих книгах есть сцены любви, за исключением молодёжных романов, потому что издатели этому воспротивились, хотя эротическую книгу я не писала. Возможно, я бы это сделала после смерти своей матери, чтобы над ней не издеваться, хотя эта трудность меня немного испугала. С сексуальностью произошло то же, что и с насилием: с каждым разом её требуется всё больше, чтобы заинтересовать и без того искушённую публику. Ничего нового уже было не предложить, хотя особые эффекты можно расширять бесконечно.