Любовь возврату и обмену не подлежит

Лариса испускает страдальческий стон и начинает попрекать всяких старушек, который страдают склерозом в раннем возрасте. Я под шумок быстренько сметаю всё с тарелки, пока меня снова не застали врасплох, из-за чего могу отправиться на тот свет раньше времени. Вот только сбежать по-тихому у меня не выходит — Лариса Пална останавливает крепкой, несмотря на возраст, хваткой и усаживает на место.

— Мы не столь давно гадали, — заходит та издалека, с неодобрением поглядывая на бабулю, которая нацепила на себе невозмутимый вид. — Сначала мне нагадали касатика, потом бабушке твоей. Но она как будто может в это поверить, — женщина закатывает глаза, а я давлюсь смехом. — Приземлённая женщина. Что с неё взять? — вздыхает так тяжело, будто наступил конец света, а она не успела сделать столько всего в жизни. Глупостей, например. — А уж тебе такого красавчика нагадали…

— Откуда ты знаешь, что он красавчик, дурочка моя? На картах увидела? — ехидничает бабуля.

— Чтобы ты понимала, — оскорблённо говорит женщина. — У нашей Яночки никого другого и быть не может. Вспомни хотя бы Тимофеюшку. Такая хороший мальчик. Умненький, симпатичненький, с хорошей наследственностью. При деньгах, опять же.

— Как будто деньги самое важное…

Но Лариса Пална словно не слышит свою подругу.

— Жаль, что расстались. Такая красивая пара была. Я думала, что…

— Лорик! — окрикивает её бабуля. — Раздавай карты. Так уж и быть дам тебе шанс взять реванш.

Я же, пользуясь моментом, линяю из кухни и закрываюсь в своей комнате.

Смотрю на Тимофея, не мигая, несколько ударов сердца, а потом разворачиваюсь и направляюсь к выходу. Алёна пытается меня остановить и пойти разобраться с парнем, но я не хочу. Просто нет на это эмоций. Не хочу снова ссориться с ним, что-то выяснять. Забыл и забыл. С кем не бывает? На задворках сознания я примерно представляла, что такое может случиться. Но это не отменяет, что становится очень больно.

В конце концов я уже решила, что уеду сразу же после выпускного. Куда — ещё не придумала.

От одной мыли о расставании с Тимофеем сердце кровью обливается, да только я не готова постоянно кататься на эмоциональных качелях, пока ему не надоест. Меня мотает из одной стороны в другую. То мне кажется, что для Тима ничего ценнее нет, чем я — он так смотрит на меня, так прикасается бережно ко мне, словно я — хрупкая ваза, важнейшая ценность в его жизни. То ощущаю себя прилипалой, навязывающейся и выпрашивающей внимание к себе, которой по какой-то причине не могут сказать, чтобы прекратила путаться под ногами. Это утомляет, выжимает все силы и всю энергию.

* * *

— Прекрати слёзы лить, — строго говорит бабуля, заходя ко мне в комнату. — Собирай вещи, поедешь в Питер. Там у тебя как раз квартира есть. Уверена, ты сможешь поступить там в вуз и обустроиться. Нечего тебе тут себя мучить.

— О чём ты? — хриплым из-за слёз голосом спрашиваю, чуть-чуть отрываясь от мокрой насквозь подушки.