Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой

– Мессер! – Бертуччо вынырнул невесть откуда, из темноты коридора. – Вы припозднились, я уже начал волноваться… Святой Януарий, какой большой город, столько людей, легко запутаться в улицах.

– Ты ездил по городу? – спросил Ральф, проходя в комнату – очередное пристанище на ближайшие дни. Сколько их будет, этих дней?

– Немного ездил, хотел посмотреть да разузнать, что и как, на всякий случай. Заплатил за день вперед хозяину, тот взял шиллинг. Я спросил, за что шиллинг – у вас солома в матрацах и тонкие одеяла, холодно…

В дверь постучали, оборвав рассуждения Бертуччо на полуслове. На пороге появилась молодая служанка с тяжелым медным кувшином в одной руке и тазом в другой.

– Теплая вода для джентльменов, – бодро сообщила она. Трудно было не заметить многозначительный взгляд, брошенный ею в сторону Бертуччо.

– Bambola [53], Кэти, ты есть вовремя, – засуетился последний, переходя на свой чудовищный английский, подхватил из ее рук тяжелый кувшин и с грохотом водрузил его на туалетный стол, стоящий у кровати.

Кэти устроила начищенный медный таз на столе, ловко наполнила его теплой водой из кувшина и обратилась к Ральфу:

– Что-нибудь еще изволите, сэр?

– Ничего больше не нужно…

Она улыбнулась, небольшая щербинка делала ее улыбку удивительно милой. Пухлые губы цвета красных ягод омелы, пшеничная груда волос, уложенных кренделями кос вокруг головы; светлая, словно у благородной леди, кожа; грудь, не стянутая корсетом, вздымающаяся в кайме простого кружева, – все в ней радовало и манило мужской взор.

– Иди, Кэти, – повторил Ральф.

Она блеснула глазами, молвив: «Какой вы суровый джентльмен, сэр!» – и скрылась за дверью, бросив быстрый взгляд сначала на Ральфа, потом на его слугу.

– Как ваши дела, мессер? – спросил Бертуччо, когда за служанкой закрылась дверь.

– По-всякому, – бросил Ральф, грузно опускаясь на кровать, затянутую тяжелым балдахином. Раздеться и спать… Он снял ножны, скинул джеркин, расстегнул дублет и стащил сапоги. События сегодняшнего дня толкались, пытаясь вытеснить одно другого. Брат, Генри, граф Нортумберленд, более напуганный, чем довольный его возвращением; сэр Уильям, которому грозит казнь, разгневанная леди Вуд… Мод, жена… утраченные земли… Так быть или не быть? Насколько доблестно бесконечно терпеть пращи и стрелы столь неистовой судьбы иль лучше вооружиться против моря бед и в противостоянии покончить с ним? Или погибнуть…* [54]

Он тряхнул головой, словно сбросив невзгоды на время подальше, в темный чулан, плеснул в лицо теплой воды из таза, потянулся, почувствовав привычную резкую боль в спине.

– Проклятье… Берт, там в кошеле есть… мазь.

Сомнительное удовольствие вспоминать вчерашние нежные женские прикосновения к воспаленному рубцу раны, когда по этому же месту скребут грубые шершавые пальцы оруженосца.

– Дьявол, Берт, нельзя ли полегче?

– Мессер, следовало найти кого понежнее, чтобы справиться с этим делом. Вам не понравилась Кэти? О, я так и съел бы ее…

– Пошел ты к дьяволу!

– Что это за мазь, мессер? Вы успели посетить лекаря? Что-то не припомню, чтобы у вас было такое снадобье! О, и какой зверек укусил вас в шею?

– Посетил… чертова лекаря! – рявкнул Ральф, невольно дотронувшись до ссадины от укуса, и спешно натянул рубашку. – Ступай, Берт, я хочу спать!

Бертуччо ухмыльнулся, собрал разбросанные вещи хозяина и уселся на табурет, как ни в чем не бывало разглядывая меч Перси, что лежал возле кровати.

– У вас новый меч?

– Да, Берт, расскажу позже…

– Хм… странная вышла история, мессер…

– Какая еще история?

– Соверен…

– Какой еще соверен? Ты, кажется, говорил про шиллинг!

– Нет, не тот… Сегодня, когда вы отправили меня проводить донну к воротам…

– И? – нетерпеливо прервал его Ральф.

– Гнедая леди захромала, я посмотрел ее копыто и нашел там, что бы вы думали? Соверен, золотой соверен! Словно дорога к Лондону выложена соверенами.

– И что, diablo?

– Да то, что леди отдала этот соверен мне и сказала, что он – ваш! Вы потеряли золотой в подкове, мессер!

С этими словами Бертуччо разжал кулак, на его ладони поблескивал золотой. Неаполитанец ловко подбросил монету, глаза его смеялись. Ральф перехватил монету в полете, раскрыл ладонь – орел!

– Получишь шиллинг за усердие… мерзавец!

– Какая щедрость, мессер Кардоне!

– Ты свободен, Берт! Я устал!

– И это еще не все, сэр.

– Что еще?

– Леди Вуд…

– Кажется, о леди Вуд все сказано?!

– Не совсем, вам будет интересно услышать, – черные глаза Бертуччо плавились от удовольствия.

– Не уверен в этом! Дева Мария, да говори же наконец!

– Леди подняла одну вещь, оброненную вами. Но не вернула ее, как этот соверен.

– Какую еще вещь? – рявкнул Ральф, уже понимая какую.

– Ту, что вы потеряли, мессер… Не гневайтесь так. Позвать Кэти? Вы очень нравитесь ей, мессер!

– Basta! Зови… – коротко бросил Ральф.

* * *