Любовь во времена Тюдоров. Обрученные судьбой

Мод бежала, не чувствуя под собой ног, бежала по вытоптанной земле двора проклятого дома, задыхаясь от бега и отчаянного восторга. Она была легка, как фея, что парит над болотами возле Тайна, словно невидимая рука сбросила тяжелый плащ с плеч, а с горла – душащую веревку. Эти плащ и веревка стали спутниками с того момента, когда сэр Мармадьюк закинул ее, как сноп сена, на свою лошадь. Она не избавилась от них и когда после его ухода в спальню вдруг ворвался верный Бертуччо и увел с собой, не отвечая на вопросы о сэре Ральфе. Он привел ее во двор и передал в руки Потингтона, и она набросилась на него с вопросами о муже, на которые тот не отвечал, а лишь уговаривал сесть в седло и уехать домой. Она знала, что Ральф здесь, и заявила, что не поедет никуда и что Потингтон не осмелится забрасывать ее в седло, как это сделал Скроуп, и джентри уступил, заставив лишь отойти подальше от дома, к воротам. Мод бросало из жара в холод. Она то в ужасе думала, что Ральф убит и все лгут ей, то содрогалась от мысли, что он подумает о ней, после того как Мармадьюк похитил и пытался надругаться над нею. Потом она впала в состояние, близкое ко сну, и перед глазами все стало расплываться, и она бы упала, если бы Потингтон не поддержал ее. Он вновь начал уговаривать уехать прочь, но она лишь мотнула головой. Зачем ей уезжать, если ее мужа нет в живых?

Мод сразу увидела, как открылась дверь и появился он, в одной рубашке, с растрепанными волосами, с обнаженным мечом в руке. И тогда она побежала, нет, полетела к нему. Она остановилась перед ним, глядя ему в лицо, оно блестело от пота, пряди волос прилипли ко лбу, щека и шея измазаны кровью.

– Леди Перси… – сказал он хрипло. – Зачем… вы должны были уехать отсюда.

– Ральф… – прошептала она, шагнула к нему и прижалась к его мокрой рубашке, вдыхая жаркий аромат его жизни.

– Я так устал, Мод… и так голоден, diablo! – услышала она его шепот, а следом – мягкий баритон Бертуччо:

– Рыжий потерял подкову, мессер!

Эпилог

На следующий день, разодевшись в нарядный джеркин, сэр Ральф Перси нанес визит старшему брату, графу Нортумберленду, обнаружив его в весьма тяжелом состоянии – слабое от рождения здоровье брата было сильно подорвано жизненными невзгодами и страхами, а последние события окончательно лишили его сил сопротивляться болезни. Предчувствуя близкий конец, граф не стал юлить и придумывать уловки, но рассказал обо всем, что случилось тринадцать лет назад и в последний месяц после возвращения Перси на родину. Таким образом Ральф, которому, по известным причинам, не удалось стать исповедником сэра Мармадьюка, выполнил эту роль в отношении родного брата, что представляется вполне логичным.

Граф, стараясь избегать взгляда Перси, поведал ему, как в 1523 году имел несчастье быть вовлеченным в заговор против короля Генриха сэром Мармадьюком Скроупом. Письма по поводу организации дела, которые писал еще недостаточно ушлый в таких делах сэр Мармадьюк, хранились у графа – он должен был сжечь их, но не успел. После того как Перси-младший, возмущенный ущемлением своих прав, ворвался в дом графа и забрал шкатулку с документами и письмами, хранившимися в потайном отделении, Мармадьюк отправился за ним во Францию и попытался убить. Долгое время они думали, что он мертв и опасность миновала, хотя так и не найденная шкатулка доставляла им немало беспокойства. Получив известие, что Ральф жив, а затем, узнав о его скором возвращении на родину, оба всполошились и решили при первой же возможности довершить то, что некогда не увенчалось успехом. К тому времени почти разорившийся граф, мысленно похоронив младшего брата, попытался воспользоваться арестом сэра Уильяма и захватить Корбридж, приносящий неплохой доход. С помощью стряпчих найдя лазейку в законе, не дожидаясь передачи документов в суд, он направил Карнаби в Эйдон и попросил Скроупа устроить убийство леди Перси, чтобы брак Ральфа так и не успел законно подтвердиться.

О том, что Карнаби сам рассчитывал получить земли Корбриджа, граф не знал и весьма возмутился «непорядочным поведением» по отношению к нему лорд-канцлера.

Кромвель, как можно предположить, играл на нескольких полях: с одной стороны, желая выслужиться перед королем, пообещал это поместье Карнаби, если тот уговорит Нортумберленда составить завещание в пользу его величества. С другой – боясь непредсказуемости Генриха, лорд-канцлер поддерживал Скроупа и К* в их попытке посадить на трон другого властителя, которым можно было бы управлять, сохраняя свое высокое положение.

Перси покинул брата, не имея гнева в душе – бледно-желтое лицо Нортумберленда, трясущиеся руки и постоянная жажда, которую тот не мог утолить, свидетельствовали о том, что вечный страх и жадность сожрали его изнутри, не оставив более жизненных сил.