Любовь в холодном климате

Ровно месяц спустя Дэви, тетя Сэди и я ехали вместе в Хэмптон на свадьбу, а в ушах у нас стояли стенания Джесси и Виктории, которых не пригласили.

– Полли просто отвратительна, и мы ее ненавидим, – ныли они. – После того как мы стерли в кровь пальцы, плетя ту веревочную лестницу, не говоря уже обо всех услугах, которые мы хотели ей оказать: тайно провести Рассказчика в бельевой чулан достов, поделиться с ним едой… На какие только риски мы не были готовы, чтобы доставить им несколько кратких моментов обоюдного счастья, да только они были слишком бесчувственны, чтобы этого хотеть. А сейчас она даже не пригласила нас на свадьбу. Признай же, что это так, Фанни.

– Я нисколько ее не виню, – ответила я. – Свадьба – вещь очень серьезная, и естественно, что ей не нужны на ней взрывы глупого хихиканья.

– А разве на твоей мы хихикали?

– Думаю, да, только там церковь была попросторнее и народу в ней было больше, так что я вас не слышала.

Дядя Мэттью, напротив, был приглашен, но заявил, что ничто не заставит его принять приглашение.

– Я не смогу удержаться от того, чтобы наподдать этому мерзавцу, – сказал он и презрительно фыркнул: – Малыш! Главное, что вы наконец услышите его настоящее имя – запишите для меня, пожалуйста, я всегда хотел его знать, чтобы убрать в ящик.

Это было любимым суеверием дяди Мэттью: если написать чье-то имя на листке бумаги и положить в выдвижной ящик, указанный человек умрет в течение года. Ящики в Алконли были забиты маленькими листочками с именами тех, кого дядя Мэттью хотел убрать с дороги. Это были его личные недруги и разнообразные публичные фигуры, такие как Бернард Шоу, ирландский революционер де Валера, Ганди, Ллойд Джордж и германский кайзер; кроме того, все до единого выдвижные ящики в доме содержали имя «Лэбби» – кличку старого пса Линды. Заклятие это, похоже, не очень-то работало, ведь Лэбби прожил гораздо дольше, чем положено лабрадорам, но дядя с надеждой продолжал, и если один из персонажей действительно в свое время сходил в могилу, дядя день или два ходил с довольным, хотя и виноватым видом.

– Я полагаю, мы все слышали его имя, когда он женился на Патриции, – заметила тетя Сэди, глядя на Дэви, – но не могу его вспомнить, а ты? Хотя мне кажется, что это одно из старинных имен, Стэнли или Норман. Такое, тысячелетней давности. Бедная Патриция, что-то она сейчас думает?

– Они тоже венчались в часовне Хэмптона? – спросила я.

– Нет, в Лондоне, и я пытаюсь вспомнить, где именно. Лорд Монтдор и Соня, конечно, венчались в Аббатстве. Я хорошо это помню, ведь Эмили была подружкой невесты, а я жутко завидовала, и моя няня взяла меня с собой, но мы стояли снаружи, потому что мама решила, что так мы увидим больше, чем если будем торчать за надгробием. Это была почти королевская свадьба. Конечно, когда Патриция выходила замуж, я уже выезжала. Это было в церкви Святой Маргарет, в Вестминстере. Я знаю, все мы думали, что она ужасно старая для белой свадьбы[56] – лет тридцати, а то и еще старше.

– Но она была красива, – сказал Дэви.

– Очень похожа на Полли, конечно, но у нее никогда не было чего-то сверх этого – того, что делает Полли такой ослепительной красавицей. Я только ума не приложу, почему эти прелестные женщины обе бросили себя под ноги Рассказчику – это так неестественно.

– Бедный Малыш, – глубоко и сочувственно вздохнул Дэви.

После окончания лечения он вернулся в Кент, к тете Эмили, а сейчас опять приехал в Алконли, чтобы быть шафером на свадьбе. Он сказал, что принял это предложение в память о бедной Патриции, но на самом деле, я думаю, потому что очень хотел пойти на свадьбу. Он также радовался представившемуся поводу покрутиться между Силкином и Хэмптоном и своими глазами увидеть все, что происходит в этих охваченных драмой домах.

Полли вернулась в Хэмптон. Она не предпринимала никаких шагов к тому, чтобы получить приданое, и поскольку в «Таймс» должны были одновременно появиться объявления о помолвке и свадьбе следующего содержания: «прошли очень тихо в связи с глубоким трауром в Хэмптон-парк» (все эти маленькие детали были урегулированы Дэви), – ей не надо было ни писать писем, ни распаковывать подарков, ни заниматься какими-то еще делами, что обычно предшествуют свадьбе. Лорд Монтдор настоял, чтобы она встретилась с его юристом, который приехал аж из самого Лондона, дабы официально разъяснить ей, что все дотоле отводившееся по завещанию ее отца ей и ее детям, а именно: Монтдор-хаус и замок Крейгсайд с их содержимым, владения в Нортумберленде с их угольными шахтами, ценная и масштабная недвижимость в Лондоне, несколько доков и около двух миллионов фунтов стерлингов – теперь отойдут Седрику Хэмптону – единственному наследнику ее отца по мужской линии. При обычном ходе событий он бы унаследовал только Хэмптон-парк и титулы лорда Монтдора, однако в результате нового завещания Седрику Хэмптону суждено было стать одним из пяти или шести богатейших людей Англии.