Любовь в холодном климате

– Сэди тоже выглядела так мило, очень молодо и привлекательно, и малютка была просто розанчик. Меня очень позабавила разница между нашей стороной церкви и стороной Кресигов, а вас? Похоже, банкиры вообще не представляют собой привлекательного зрелища. Такая неприятность, когда просто приходится с ними знаться, не говоря уж о том, чтобы вступать в брак. Но такие люди в наше время страдают манией величия, от них никуда не деться. Ты заметила сестру Кресига? О да, конечно, она же шла вместе с тобой, Фанни. Им нелегко будет сбыть ее с рук!

– Она учится на ветеринара, – вставила я.

– Первая разумная вещь, какую я услышала об их семействе. Что толку захламлять бальные залы девицами с такой внешностью? Это просто нечестно по отношению ко всем остальным. А сейчас, Полли, я хотела бы услышать, что именно ты делала вчера?

– О… ничего особенного.

– Не будь такой скучной. Вы приехали в Лондон примерно в двенадцать, как я понимаю.

– Да, в двенадцать, – послушно ответила Полли, зная, что придется отчитаться за каждую минуту дня, так что быстрее будет доложить об этом добровольно, чем терпеть выпытывания. Она принялась теребить свой веночек из серебряных листьев. – Погоди минутку, – сказала она, – я должна снять это, у меня от него болит голова.

Венок был вплетен в волосы проволокой. Она дергала его и тянула, пока наконец не сняла, затем швырнула украшение на пол.

– Ох, и колючий же! – воскликнула она. – Да, дай мне подумать. Мы приехали. Папа отправился прямиком на свою встречу, а я съела дома ранний ланч.

– Одна?

– Нет, там был Малыш. Он заглянул, чтобы вернуть какие-то книги, а Буллит сказал, что еды очень много, поэтому я уговорила Малыша остаться.

– Ну хорошо, продолжай. Что после ланча?

– Волосы.

– Помыла и уложила?

– Да, естественно.

– Никогда бы не подумала. Мы непременно должны найти тебе парикмахера получше. Боюсь, Фанни об этом нет смысла спрашивать, у нее волосы всегда лежат копной.

Леди Монтдор начинала сердиться и, словно капризный ребенок, стремилась обидеть каждого, кто подворачивался под руку.

– Волосы были в порядке, пока мне не пришлось нацепить на них этот венок. Ну, потом чай с папой в Палате, отдых после чая, про обед ты знаешь, а потом я пошла спать, – закончила она, не переводя дыхания. – Все на этом?

Похоже, они с матерью действовали друг другу на нервы или, быть может, выдирание венка из волос сделало Полли такой раздражительной. Она метнула через меня на леди Монтдор очень сердитый взгляд. Лицо ее в этот момент озарилось огнями проезжавшей мимо машины. Леди Монтор не заметила ни взгляда, ни резкости в голосе дочери и продолжала:

– Нет, конечно, нет. Ты еще не рассказала мне о вечеринке. Кто сидел рядом с тобой за обедом?

– О мама, я не запоминаю имен.

– Ты, похоже, никогда не запоминаешь ничьих имен, это очень глупо. Как мне приглашать в гости твоих друзей, если я не знаю, кто они?

– Но они мне не друзья, это были самые ужасные-преужасные зануды, каких только можно вообразить. Я совсем не могла придумать, что бы им сказать.

Леди Монтдор глубоко вздохнула:

– Затем после обеда ты танцевала?

– Да. Танцевала и просто сидела и ела гадкое мороженое.

– Уверена, что мороженое было очень вкусное. Сильвия Уотерман всегда все делает отменно. Полагаю, там было шампанское?

– Ненавижу шампанское.

– А кто отвез тебя домой?

– Какая-то леди. Ей это было не по пути, потому что она живет в Челси.

– Как странно, – удивилась леди Монтдор, несколько взбодренная мыслью, что некоторым бедным леди приходится жить в Челси. – Так кто же это такая?

Дугдейлы тоже были на свадьбе и должны были по пути домой отобедать в Хэмптоне. Когда мы приехали, они уже были там, потому что не стали, как мы, дожидаться отъезда Линды. Полли отправилась прямиком наверх. Она выглядела усталой и передала через свою горничную, что будет обедать в постели. Дугдейлы, леди Монтдор и я обедали, не переодевшись, в маленькой столовой, примыкающей к кухне, где они всегда принимали пищу, если за столом было меньше восьми человек. Эта комната казалась мне, пожалуй, самой прекрасной в Хэмптоне. Она была полностью привезена из Франции и вся обшита выкрашенными в голубой и белый цвет панелями резного дерева с затейливым рисунком. Три буфета, гармонировавшие с тремя французскими окнами, были наполнены фарфором восемнадцатого века. Пространство над буфетами, окнами и дверными проемами украшала декоративная живопись Буше, вделанная в панели.

Темой разговора за столом был бал, который леди Монтдор намеревалась дать для Полли в Монтдор-хаус.

– На Майский день, я думаю, – сказала она.

– Это хорошо, – согласился Малыш. – Чтобы запомниться, это должен быть либо первый, либо последний бал в сезоне.

– О, только не последний, ни при каком раскладе. Мне тогда придется пригласить всех девушек, на чьих балах побывала Полли, а нет ничего фатальнее для бала, чем избыток девушек.

– Но если ты их не пригласишь, – резонно заметила леди Патриция, – пригласят ли они ее?