Любовь, соблазны и грехи

У Райана пробежал по коже холодок. Во Вьетнаме, отправляясь на задание, он всегда брал с собой подробную разведывательную карту.

Гриффит улыбался своим воспоминаниям:

– Карта пригодилась. По этому поводу мы и веселились. Меня сбили, две недели обо мне не было ни слуху ни духу. Я прятался во французской рыбачьей деревушке и размышлял, на чем бы переправиться через Ла-Манш. Трудная задача, когда знаешь одну-единственную фразу по-французски. Я услышал ее от твоей матери: «Vrai amour ne se change». – Гриффит вздохнул. – «Истинная любовь не меняется».

Сукин сын, он не сомневался, что она в него влюблена! Видимо, Мэри была в его жизни всего лишь одной из множества женщин. Еще бы, ведь он абсолютно неотразим со своими безупречными чертами и этими зелеными глазами, от которых невозможно отвести взгляд! Такому следовало бы вытатуировать на лбу предостерегающую надпись!

– Коньяк? – Гриффит наклонился к столику на колесиках.

Райан небрежно кивнул, словно пил коньяк каждый день. Взяв налитую только до половины рюмку, он подумал, что ему везет на скупердяев, и выпил коньяк залпом. В желудке у него тут же вспыхнул напалм, пламя рвануло вверх и обожгло глотку. Он закашлялся и посмотрел слезящимися глазами на Гриффита, который, усмехаясь, потягивал коньяк микроскопическими глоточками.

– Мы с Гартом подружились, как только познакомились. Знаешь, как это бывает?

Райан кивнул. У него было так с Брэдом Сэмюэлсом, вторым лейтенантом, назначенным к ним в роту, когда Райан уже отслужил первую половину срока. Они сразу стали неразлучны. Так продолжалось до высоты 666. Среди всех, кого спас Райан, один Брэд был ранен так тяжело, что не мог идти сам. Райан тащил его на спине, вернее, полз, волоча его за собой. Когда он дотащил Брэда до медсанбата, санитар сказал: «Мертв»…

– Бейли стали приглашать меня на все свои семейные торжества. Впервые в жизни я почувствовал себя счастливым. Знаю, это звучит дико: ведь война была в самом разгаре. Но у меня было тогда все, что мне хотелось, – не то что сейчас. Семья, хороший друг, чувство причастности к большому хорошему делу, собственной необходимости. Летая, я знал, что это смертельно опасно, и все-таки испытывал восторг!

– А моя мать?

– Она хорошо понимала, с кем имеет дело. Всю войну я неустанно менял женщин, а в Мэри видел только друга. Я ее никогда не поощрял – и даже не потому, что она была родной сестрой Гарта и я боялся ее обидеть. Просто Мэри… мне не подходила.

Гриффит отвел глаза.

– Какого же черта тебе было нужно?! Я не видел женщины, более верной и преданной, чем моя мать!

Гриффит тяжело вздохнул:

– К сожалению, мы не всегда любим прекрасных женщин. Я чувствовал ответственность за Мэри, поэтому после гибели Гарта и их родителей проводил с ней столько времени, сколько мог. Но я никогда к ней не прикасался. Просто Гарт просил меня приглядывать за Тилли и своей сестрой. Я считал своей обязанностью исполнять его просьбу.

– Тилли ты тоже очень помог: то-то она живет в трущобах!

– Я не знал… После отъезда Мэри в Америку я ни разу не виделся с Тилли. Она была в бешенстве, что я не женился на твоей матери. Посмотрим, примет ли она мою помощь теперь.

– Поздно! Я о ней уже позаботился – дал денег, чтобы она смогла перебраться в более приличное место.

Гриффит задумчиво прищурился:

– А что до твоей матери… Сам не понимаю, как это произошло, но однажды ночью я с ней переспал. К сожалению, подобно многим женщинам, она ставила знак равенства между сексом и любовью. Я просил у нее прощения, а она плакала, льнула ко мне, твердила, что всегда меня любила. Я перестал с ней встречаться.

– Чепуха! Забеременеть с одного раза? Что-то не верится.

– Мне тоже это не могло прийти в голову, но, видно, в жизни всякое бывает. Когда я узнал, что она вышла замуж за Уэсткотта, американского рядового, угрызения совести перестали меня мучить. Жаль, что их брак не был счастливым. Жаль, что этот Уэсткотт был жестоко тобой…

– Ничего, я справился. – Райан не собирался плакаться Гриффиту в жилетку.

– Выслушай меня и не перебивай, пока я не закончу. У меня есть для тебя интересная работа. Опасная и потому хорошо оплачиваемая: двадцать пять тысяч фунтов в год.

Райан вытаращил глаза. Дома он никогда не заработал бы столько без образования. Весь вопрос в том, хочет ли он ишачить на человека, бросившего его мать?

– Базироваться будешь здесь, – продолжил Гриффит, словно не замечая его состояния, – но работа требует частых поездок в Африку. Мне нужен смелый и сообразительный человек. Подумай над этим предложением.

Невнятно пробормотав: «Спокойной ночи», – Райан встал. Он уже почти дошел до двери, когда Гриффит окликнул его, он едва успел поймать брошенные ему ключи от «Феррари».

– Возьми машину: в такой поздний час ты все равно не найдешь такси.

– А ты не боишься лишиться своего «Феррари» навсегда?

Гриффит усмехнулся, продемонстрировав белоснежные зубы.

– Я совершенно спокоен: ведь ты – сын Мэри.

16

– Твоя ваза продана, – объявила Лорен Саманте, которая вытаскивала из духовки противень со свежеиспеченными сережками.