Любовь слепа

Губерт, его дядя — старый маркиз, Ральф Донгерфилд и Чарльз Ланглей разговаривали в бальном зале гармпширского дома, когда доложили о приходе мистера Леви. Это было его первое посещение. Хорош был ум Вениамина Леви, но едва ли не лучше — его спокойствие и чувство юмора. Он считал большинство людей пешками и невозмутимо смотрел на них и на свет. С ним было нетрудно иметь дело — надо было только неизменно идти своей дорогой, соблюдая при этом «общую справедливость», а дисконтирование как раз и есть наиболее подходящее занятие для применения этого коммерческого принципа. Он завоевал себе уважение в обществе — много разоренных знатных семейств он спас, многим младшим сыновьям помог стать на ноги. Его манеры обнаруживали в нем добродушно-циничного философа. Если есть безумцы, которые проигрывают свое состояние в карты или закладывают поместья, то не лучше ли, если они обращаются к честному человеку, а не к мошеннику? Личная жизнь Леви протекала среди книг, а его дом в Париже был местом встречи ученых, и не происходило в Европе ни одного политического события, которое застало бы его врасплох.

Лорд Сент-Остель был не в состоянии чувствовать неприязнь к этому человеку, прижавшему его к стенке. Что-то общее, какая-то симпатия связывала их. Они видели это в глазах друг друга. Ведь Вениамин Леви никогда не говорил глупостей, что так часто делали многие из аристократических друзей Губерта. Дело было сделано — он принужден был жениться на его дочери — и теперь им лучше жить в мире. Итак, он встретил своего тестя приветливо, хотя и без излишнего энтузиазма. Они заговорили.

Общество дисконтера было горькой пилюлей, которую приходилось проглотить старому маркизу, но Ванесса произвела на него самое лучшее впечатление, и он был любезен с ее отцом.

«Настанет день, — сказал про себя Вениамин Леви, — когда в их манерах не останется и тени той надменности, которую они не могут скрыть теперь. Для того, кто обладает миллионами, все является только вопросом времени».

Две школьницы, отпрыски гармпширского дома, с нетерпением ожидали прибытия подруги, желая увидеть ее в парадном убранстве, так что когда герцогиня Линкольнвуд вошла со своей племянницей, они с восторгом бросились ей навстречу.

Ее светлость была образцом изящества, девочки расправили ее бледно-зеленый бархатный трен, и Губерт сказал ей:

— Вы просто божественны сегодня, моя прелесть.

И как раз в ту минуту, когда он наклонился к ней, открылась дверь и вошла его тетка с Ванессой.

Герцогиня была любимицей леди Гармпшир. Она подошла к ней, и они оживленно заговорили. Ванесса на несколько минут осталась одна в конце огромного зала. Великолепие двора привело ее в возбужденное состояние — она не почувствовала себя там не на своем месте, напротив, как это ни странно, ей казалось, что она была там в обстановке, для которой рождена. Она выглядела, словно молодая королева из сказки, в своем великолепном серебристом платье, ее драгоценности своим блеском превосходили украшения других женщин. Отец Ванессы усмехнулся, увидев, что его желание исполнилось. Но сердце ее упало, когда она мгновенно заметила позу Губерта, и дикая ревность пронзила ее. Сейчас же она была окружена старым маркизом и восхищенными девочками, отец подошел и поцеловал ее в щеку, в то время как Чарльз Ланглей галантно расправлял ее трен. Один Губерт не двинулся с места, пока не окончил своего разговора с герцогиней на другом конце зала. Затем леди Гармпшир подвела Алису и познакомила двух женщин. Глаза их встретились — каждая из них сознавала, что ненавидит другую.

Робости Ванессы как не бывало, она говорила с церемонной вежливостью, не спуская глаз с Алисы.

— Ванесса, вы должны помочь мне уговорить герцогиню приехать к нам в Сент-Остель на выставку лошадей, которая состоится в конце сентября.

В голосе Губерта слышался какой-то оттенок пренебрежения.

Ванесса испытывала сильное искушение заявить, что вовсе не желает этого! Но отец смотрел на нее, ее собственная гордость диктовала ей необходимость сдержанности, и она ответила с непринужденным видом, что, конечно, будет счастлива видеть у себя ее светлость.

Губерт переводил взгляд с одной на другую. Невозможно было не заметить царственную красоту Ванессы и ее воспитанность. Алиса рядом с ней бледнела и становилась незначительной, она вдруг показалась Губерту побледневшей и постаревшей, ее подрисовка бросалась в глаза, тогда как белоснежная кожа его жены сверкала молодостью и чистотой.

Игривая мысль пришла в голову Губерту: если бы они поменялись ролями, какую бы из них он выбрал? И тут же, рассердившись на себя за то, что чувствует интерес к женщине, по вине которой очутился в тупике, Губерт отвернулся и встретился с умным взглядом своего тестя.

ГЛАВА VIII